так отчаянно хочу чувствовать себя живым, что буду вечно гнаться за кайфом, если придется. Мне еще ничего не помогало.

Он отпускает мое запястье, что-то теплое и влажное стекает по моей руке, капает на пальцы и стучит по черной плитке.

Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, но ничего не выходит.

Здесь так много крови.

Страх сковывает мой разум, а голос застревает в горле.

Мое зрение расплывается.

Я не могу дышать.

— Ты хочешь умереть. Я так ненавижу это, Уинн. Мысль о том, что ты хочешь покинуть этот мир, причиняет мне боль, но… впервые это боль, которая мне действительно не нравится. Мне отвратительно, что ты не хочешь жить. Тебе не нравится видеть боль и терпеть ее, верно? Ты предпочитаешь убежать и ничего не чувствовать.

На глаза наворачиваются слезы, а мышцы желудка спазмирует. Это общение травмирует. Я хочу уйти. Я хочу закричать.

Он говорит, что кто-то настолько жестокий, как он, может быть моим…

— Remedium meum. — бормочет он, находясь на расстоянии вдоха от моих губ, и улыбается, нежно проведя пальцами по моим рукам. Глубоко вдыхаю его свежий аромат и вздергиваю бровь. Я не знаю латыни, но я смотрела достаточно фильмов ужасов, чтобы понять, что все, кто ее знает, либо закоренелые католики, либо увлекаются оккультными вещами. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивает. — Помнишь наше обещание?

Я нерешительно киваю. Я должна подождать… Но как же он? Я не знала, что он так же нездоров, как и я.

— Что ты только что сказал?

Его голубые глаза темнеют, и он наклоняется ближе, его губы касаются раковины моего уха.

— Мое лекарство, — его голос — всего лишь шепот, но он проникает в мои кости. — Я остановлю тебя в твои самые темные часы. Обещаешь ли ты сделать то же самое для меня?

Лиам отстраняется, и его губы касаются моих. С каждым ощущением, которое вызывает во мне этот мужчина, в моей душе нарастает жар. Страх, который он внушает, танцует рядом с ним.

Инстинкт подсказывает мне, что он опасен, но я не могу отстраниться от него.

Он — сама гравитация.

Я попала в его орбиту, как только увидела его в больнице.

Я рассматриваю его мгновение. Он смелый, сумасшедший, в нем есть все, чего нет во мне. Но он прав. Я убегаю от эмоций, и я здесь, чтобы встретиться со своими демонами, не так ли? Возможно, он сумасшедший, но я не думаю, что у меня есть шанс выжить без небольшого сумасшествия.

Я сказала Джеймсу, что буду стараться изо всех сил.

Подумав минуту, поднимаю на него взгляд, сжимая руки в кулаки.

— Да, обещаю.

Он наклоняется вперед, его мягкие губы прижимаются к моим. Я не знаю, из-за чего это происходит: из-за напряжения, которое сейчас сжигает воздух вокруг нас, из-за пульсирующей боли в запястье или просто… просто из-за него. Но искра, которая разгорается между нами, проникает глубоко в мое сердце.

Лиам отстраняется и улыбается.

— Пока смерть не разлучит нас, солнышко.

Он поцеловал меня.

Не из любви или тоски — это договор. Ужасно токсичный договор для двух разбитых душ, которые опустились на самое дно.

Но это наш договор, наше обещание.

И вот так, я думаю, я нашла что-то столь же привлекательное, как смерть. Я возмущаюсь на моего нового соседа по комнате, Лиама Уотерса.

— Я тебя ненавижу. — Говорю я, вытирая губы рукавом.

— Ненависть требует много усилий. Я не думаю, что ты меня ненавидишь.

Он проводит пальцем по линии моей челюсти.

Вновь обретаю самообладание и кладу ладонь ему на грудь, чтобы оттолкнуть его. Черная толстовка мягкая, но тело под ней упругое.

— Ты мерзкий и жестокий. Ты целуешь всех своих соседей по комнате? Ты болен.

— Клинически. — Он забавно ухмыляется. — А ты, кажется, не возражала против этого.

Я нахмуриваю брови, осматривая свое порезанное запястье. Швы раздражены, но кровотечение прекратилось — благодаря моему свитеру, который теперь испорчен.

— Ты меня удивил. Не думаю, что нам стоит делать это снова. — Ядовито говорю я.

Закатываю рукава свитера, чтобы скрыть кровь на случай, если Джерико вернется.

— Черт, прости. Я не думал, что схватил тебя так сильно, — бормочет Лиам с первой ноткой беспокойства, которую я от него услышала.

Засранец.

Он подходит к своей тумбочке и открывает ящик, доставая оттуда медицинскую марлю и лейкопластырь. Черта с два я позволю ему снова прикоснуться к себе.

Я бросаю на него злобный взгляд.

— Конечно, у мазохиста в тумбочке есть медицинские принадлежности.

— Ты ранишь мои чувства, Уинн. — отвечает он резким, саркастическим тоном, но в его глазах появляется кокетливый огонек. Боже, неужели здесь у всех так проходит первый день? Он практически ангел во плоти с разумом демона. — Дай мне руку.

Лиам садится на край кровати и выжидательно смотрит на меня.

Я бросаю на него взгляд.

— Нет.

— Прости?

Его выражение лица застывает.

Я заставлю себя сдерживать свои эмоции так же хорошо, как это делает он.

— Я. Сказала. Нет.

Лиам смотрит на меня несколько мгновений, прежде чем протянуть руку и смягчить выражение лица.

— Прости, Уинн. Хорошо? Пожалуйста, позволь мне перевязать твою рану.

Он опускает глаза в пол, и на его нахмуренном лице появляется чувство вины.

Я колеблюсь.

Сделай это для Джеймса. Дай ему хотя бы неделю. Сделай это для Джеймса.

Я повторяю эти слова в голове, медленно вставая и садясь рядом с ним. Наши кровати так близко, что мы могли бы столкнуть их вместе и иметь размер «California king».

Позволяю ему взять меня за руку. Его прикосновение удивительно нежное — хотя пальцы ледяные.

— Ты когда-нибудь улыбаешься?

Он медленно распутывает мои бинты. Я не хочу смотреть, поэтому отвожу глаза к окну.

— Я все время улыбаюсь.

Откладывает старый окровавленный бинт в сторону и промакивает мои швы марлей.

Вздрагиваю от давления его пальцев, когда он говорит:

— Эта фальшивая улыбка не в счет. Выглядит так, будто у тебя газы или что-то в этом роде.

Мои щеки пылают.

— Извини? Нет, это не так.

Я смотрю на него, пока он наматывает новую медицинскую марлю на мое запястье.

Его игривые глаза снова находят мои. Ухмылка опьяняет.

— Конечно, ты продолжаешь говорить себе это, солнышко. Твои мертвые глаза выдают тебя.

Мои мертвые глаза… Я никогда не понимала, как можно улыбаться глазами. Как скрыть свою измученную душу? Фальшивая улыбка действует на большинство людей.

— Все готово.

Он мягко похлопывает меня по предплечью. Я опускаю рукав и встаю, собираясь без лишних слов распаковать оставшиеся вещи.