— Пьер сказал, что вы из полиции. — Голос у мужчины был громоподобный.

Пьер — это, вероятно, дворецкий. Я на автомате показал Шару удостоверение. Он едва взглянул и произнес насмешливо:

— Самый настоящий инспектор полиции Ее Королевского Величества. Какая честь!

— А что, бывают еще и липовые? — парировал я в том же шутливом тоне.

Писатель засмеялся и знаком пригласил меня присесть.

Ну, это уже лучше, подумал я с облегчением. Симпатичный человек. И простой. Честно признаться, в присутствии интеллектуалов я нервничаю, не знаю толком, как себя с ними вести. К счастью, с Люком Шару такой проблемы у меня не возникло.

— Полагаю, вы пришли по поводу Джули Бонем, — сказал он, внезапно становясь серьезным.

— Когда она уехала?

— Около недели назад, двадцать первого апреля. Завтра она должна была снова приступить к работе.

— Почему она уехала?

— Я лично не имею дела с прислугой. Всем этим занимается Пьер. Я расспрашивал его, он сказал, что Джули Бонем просила короткий отпуск, потому что у нее очень серьезно заболела мать. Больше я ничего не могу вам сообщить. Если хотите, можете поговорить с Пьером.

— Непременно. А сейчас мне хотелось бы узнать ваше мнение об этой девушке. Она была хорошей горничной?

— Да, пожалуй, да. — Писатель выглядел озадаченным. — Хотя, признаться, я никогда об этом не задумывался. Я уже говорил, прислугой занимается Пьер.

— Что вам известно о Джули Бонем?

— Практически ничего, кроме того, что она была англичанкой.

— При каких обстоятельствах ее приняли на работу?

— У меня ушла горничная, и Джули взяли на ее место. Или что-то в этом роде. Хотите узнать поточнее — спросите у Пьера.

Этот вездесущий Пьер начинал мне надоедать. Интересно, писатель хоть что-нибудь решает сам?

Я сделал еще одну попытку:

— При найме персонала вы обращаетесь в агентство?

Шару взглянул на меня недоуменно:

— Я же говорил, все, что касается дома, входит в компетенцию моего дворецкого. — Он улыбнулся и добавил: — Именно за это я ему и плачу. Причем весьма щедро.

— И даже ваша жена не занимается делами дома?

Писатель перестал улыбаться.

— Моя жена ухаживает за садом, — сказал он резко. — Это ее страсть. Вы наверняка заметили, как он великолепен, — заключил Шару, словно извиняясь за перемену тона.

Похоже, писатель не любил говорить о жене. Если верить газетам, она была светской львицей, сверкала на всех богемных вечеринках. История о том, что госпожа Шару проводит свободное время, подстригая розовые кусты, звучала совершенно неубедительно. Пожалуй, стоило копнуть поглубже.

— Да, заметил. — Я вдруг вспомнил о банановой пальме. — И был очень удивлен, увидев здесь, в Альпах, тропические растения.

Шару довольно ухмыльнулся.

— Горы защищают озеро Бурже от северного ветра, а благодаря своему объему оно и летом и зимой сглаживает температуру. Здесь никогда не бывает морозов, в Экс-ле-Бене стоят самые мягкие зимы по сравнению со всей округой. Поэтому здесь можно без труда разводить растения, которые любят средиземноморский или восточный климат: пальмы, мимозу, жасмин и бананы.

— Прямо рай, — заметил я. — Полагаю, Джули Бонем с удовольствием сбежала сюда от лондонских холодов.

Шару промолчал.

— Вы ничего не знаете о ее матери?

Он отрицательно покачал головой.

— А еще у нее был жених. Официант работал на то же агентство, что и Бонем, прежде чем получила место у вас. Насколько мне известно, он часто приезжал к ней сюда.

— Может быть. — Писатель пожал плечами. — Я не имею ни малейшего представления о том, чем занимается прислуга в свободное время.

— Уверен, что Пьер знает.

Я пытался подколоть Шару, но он ответил совершенно серьезно:

— Пьер всегда в курсе всего, что здесь происходит. Если ваш молодой человек появлялся в замке, Пьеру об этом наверняка известно.

— Наш молодой человек — голландец. И такое впечатление, что он тоже бесследно пропал.

Писатель повел бровями:

— Не понимаю.

— Он работал в большом поместье в Суссексе. В свой выходной молодой человек ушел оттуда и больше не возвращался. Он исчез в тот самый день, когда Джули Бонем взяла у вас отпуск.

— Вы думаете, они уехали вместе?

Я проигнорировал его вопрос.

— Он все оставил в Суссексе. Документы, деньги, одежду. Кстати, мне хотелось бы взглянуть на вещи Джули Бонем.

— Конечно. Пьер сказал, что все они по-прежнему в ее комнате.

Я встал. Мне не терпелось увидеть личные вещи горничной. Шару проводил меня к выходу.

— Если вы не возражаете, я хотел бы как можно скорее переговорить с Пьером.

Писатель отошел на несколько шагов и нажал на кнопку звонка рядом с дверью.

— Не хочу показаться назойливым или циничным, — сказал он, пока мы ждали дворецкого. — Но я пишу и детективы и часто черпаю вдохновение в сводках криминальной хроники, ищу там сюжеты. Ради Бога, не подумайте, что я намерен спекулировать на произошедшем, но нельзя ли мне следить за ходом расследования по делу горничной?

Я посмотрел ему в глаза:

— Что значит «следить за ходом расследования»?

— Ну, время от времени беседовать с вами, чтобы быть в курсе развития событий. Я часто так делаю, если какое-нибудь преступление привлекает мое внимание. Как говорится, поддерживаю форму. Помогает почувствовать себя моложе. Я ведь раньше был журналистом, работал в криминальной хронике и иногда тоскую по тем временам.

Я должен был сразу догадаться, что под маской успешного писателя прячется чертов журналист! Все эти людишки ради новости готовы мать родную продать. И Шару такое же бессердечное чудовище. Его горничную задушили и разделали на куски, голову ее нашли в желудке трески, а этот тип спрашивает, можно ли ему следить за ходом расследования. Просто так, для поддержания формы.

Однако я решил подыграть ему и согласился на предложение. Шару тут же засыпал меня вопросами. Я постарался скрыть от него как можно больше и плавно перевел разговор в другое русло. Поинтересовался, чем занимался писатель, начиная с того дня, как Бонем уехала в отпуск.

Он засмеялся.

— Я как раз думал, почему вы до сих пор меня об этом не спросили. Я был здесь. И прислуга может это подтвердить. Я сейчас пишу новый роман и живу практически взаперти.

— Детектив?

— Нет, кое-что посложнее. Исторический роман, действие происходит во времена инквизиции. Это очень тяжело, уверяю вас. Я почти раскаялся в том, что взялся за него, но половина уже написана. Приходится двигаться дальше. Тем более я уже продал одному режиссеру права на экранизацию.