крайней мере, хоть какие-то тренировки, учения. А так, при виде противника все ранее полученные наставления мигом выветриваются из голов наших диких и необузданных бойцов, и они бездумно бросаются на противника, словно быки на красные тряпки.

Еле передвигая ногами добрался до обозного лагеря где вначале вволю напился, а потом занялся постирушками у ручья, пытаясь отмыться от крови и грязи. Трофеи во взятом городе меня сейчас совсем не интересовали, уж больно сложным и в физическом и в моральном плане выдался прошедший бой.

Так, повторно взяв «на копье» восстановленные галиндские селения, рать Гремислава устремилась дальше, продвигаясь к самому сердцу галиндских земель, в сторону ее столицы и крупных «градов» разбросанных в среднем течении на берегах реки Неман или Нямунас по галиндски.

Через три дня пути наше воинство наконец-то вывалилось из леса. Начинались засеянные поля, а где-то совсем рядом стоял и галиндский «град» — по-настоящему одна из достойнейших целей в этом походе. Здесь, у кромки леса, Гремиславом решено было разбить лагерь, хоть как-то его укрепив подручными средствами — ветками и стволами деревьев. Переночевать здесь, а на утро, оставив в лагере все свои лишние вещи и припасы, двинуться на галиндское городище. Этим поручением вождя все тут же и занялись, за исключением десятка разведчиков, осторожно двинувшихся дальше на предмет обследования близлежащей местности.

Солнечные блики утреннего солнца играли на обнаженном оружии и доспехах. Собранные вместе воины со всей драговитской земли, крепко сжимая в руках щиты, древка копий, черенки топоров и рукояти мечей, двинулись на галиндов, запершихся в граде.

Я шел со своей командой во второй линии, следом за Гремиславом, облаченным в римский шлем, при этом наблюдая, как на его татуированных руках напряглись мышцы и вздулись вены, вздымая вверх меч и совершая им круговые движения — то был заранее условленный сигнал для меня, приказывающий немедля начинать обстрел защищающей поселение стены.

Пока мы готовили крепостные арбалеты, первая линия воинов быстро перед нами расступилась, и далее последовали залпы, а вслед за ними и языки «греческого огня» запламенели на частоколе, тут же затрещавшем и задымившим. Для моей «адской смеси» подобные этому укрепления являлись детской задачкой.

Не прошло и часа с того момента как мы обстреляли «зажигалками» частокол, как привлеченные обещанием богатой добычи драговитские воины шумной, бурлящей рекой ринулись в образовавшейся проем в прогоревшем заборе.

Сразу за прогоревшим проломом увидел полтора десятка лежащих на земле защитников посмертно скрюченных в разных позах. Один еще подавал признаки жизни и его заколол пробегавший рядом драговит. Впрочем, скорость продвижения вперед пришлось экстренно сбрасывать. Главная улица селения оказалась забита драговитскими воинами вступившими в бой с остающимися в живых защитниками града, перемазанных в грязи, копоти и крови.

Последней было особенно много. Пока мы наверстывали наши уже вступившие в бой войска, то смогли увидеть много интересных, скажем так, зарисовок из батальных сцен. Вот занесенная для удара рука галинда с зажатой в ней дубьем отсекается драговитским клинком, да с такой инерцией все это произошло, что отрубленная рука вместе с дубинкой отлетела на несколько метров, ударившись в голову одному из наших воинов находящегося в ряду этак в четвертом-пятом. Боец не видя заранее подобного рода НЛО получил удар дубинкой от галинда с того света и тут же без сознания рухнул наземь. Ну а про летающие подобно мячам головы, весело кувыркающиеся в воздухе и говорить не стоит, случается это сплошь да рядом. И все эти барражирующие над полем брани части вражеских тел стали возможны исключительно лишь после массового оснащения луговского войска мечами. Раньше, с дубьем, копьями да топорами подобного рода шоу закатывать не получалось, как максимум это устраивать хлестащие из тел кровавые фонтаны. Сейчас же, по словам бывалых воинов, убивать стало получаться заметно веселее и разнообразней.

Четыре дня проведенных в захваченном галиндской селении позволили всем нам не только отдохнуть, восстановить силы, но и запастись продовольствием. Несказанным удовольствием было ночевать в местных халупах-полуземлянках, когда тебя до костей не пробирает стылый лесной воздух. Но идти по лесу, и самое главное ночевать там, стало намного легче, в значительной степени вырезанные под корень балтские «партизаны» беспокоили нас все меньше и меньше. Да и настроение нашего воинства переменилось в лучшую сторону. Появилась уверенность в успехе намеченного предприятия, на лицах стали появляться улыбки, а во время привалов все чаще раздавался смех и дружеские подначивания.

Наше воинство с удвоившимися силами настойчиво продвигалось вперед, пока на второй день не вышло к еще одному галиндскому поселению. Но, к некоторому разочарованию оно оказалось покинутым, по всем признакам совсем недавно. Поживиться в нем особо было нечем, а потому задержавшись там на сутки, мы вновь двинулись на север.

Сегодня, как только мы покинули пустующую деревню, я двигался в авангарде вместе с еще двумя десятками разведчиков, что походя, обучали меня своим премудростям. Через три часа хода лес расступился, и мы вышли на открытое место, здесь тоже должны были быть галиндские селения и, причем в немалом числе.

Спрятавшись за деревьями, разведчики оглядывались по сторонам, внимательно осматривали открывшуюся впереди местность. Вдалеке виднелись едва начавшие зеленеть холмы, местами еще покрытые снегом. Передовой отряд, не заметив ничего особо подозрительного, по команде Стретя двинулся вперед.

— Вот и все, нашли, — тихо сказал Стреть, едва мы взобрались на заросшую кустарником вершину холма. Мы с ним стояли чуть в стороне от остальных, и во все глаза смотрели на раскинувшийся на соседнем холме «град».

В то время как я со Стретем пялились на укрепленное селение, за нашими спинами раздались глухие удары, и хриплые, полные боли стоны. На автомате выхватывая синхронно со Стретем оружие, мы обернулись.

Я увидел, как зажимая ножевую рану в горле, медленно оседает на землю драговит из «провинции», второй уже стоял на коленях с воткнувшейся в голову стрелой, а третий падал на землю с проломленной головой. И при этом на наш попавший в западню отряд со всех сторон бесшумно, не издавая ни звука, неслись балты с безумными, налитыми кровью глазами. Стреть громко засвистел, подавая сигнал еще не вышедшему из леса основному отряду. Я увернулся от летевшей прямо в меня стрелы и по примеру своих товарищей ринулся в бой, более ни о чем не думая.

Сблизился с противником, присев под замахом его дубины, тут же распрямился как пружина и вогнал свой меч ему через спутанную бороду прямо в шею. Не останавливаясь ни на миг, закрылся телом хрипящего балта, пропуская мимо удар копьем второго