– Молодец, Гектор! – радостно крикнул мистер Йибсли.

Но, конечно, Гектор не собирался помогать Харрисону. Вместо этого, стоило учителю отвернуться, он щёлкнул «Кусачкой» по левой мочке Харрисона.

– Ау-у! – взвизгнул Харрисон и выпустил чёрную дыру.

– Огромное спасибо, – сказал Гектор Брум, хватая верёвочку и любуясь своей новой игрушкой. – Как, по-вашему, это работает? – спросил он старших мальчишек, вытягивая вперёд пухлый палец.

– Не трогай это! – выпалил Харрисон. – Это на самом деле не шарик, а чёрная дыра! Она засосёт тебя, и ты больше никогда уже не выберешься!

– Да ладно тебе, Печёночник, – с ухмылкой сказал Гектор Брум. – Я больше на твои фокусы не пове…

Но это было всё, что он успел сказать, потому что в тот миг Гектор Брум коснулся края чёрной дыры и улетел внутрь неё – будто в канализационный люк вниз головой провалился. Вот он стоит на земле – а в следующий момент уже одни только подошвы его ботинок медленно пропадают из виду.

– Гектор Брум? – позвала мисс Балоган, делая послеобеденную перекличку.

Никто не отозвался.

– Кто-нибудь видел Гектора? – спросила мисс Балоган, разглядывая его пустую парту.

Харрисон бросил виноватый взгляд на чёрную дыру, парившую с ним рядом. Казалось, теперь она немного больше, чем была, когда Шелли дала ему её. Он задумался, не должен ли он сказать что-то мисс Балоган. Но кто ему поверит, если он расскажет, будто Гектор Брум исчез в чёрной дыре?

– Нет? – ещё раз спросила учительница. – Что ж, – сказала она, – наверное, он ушёл домой. Я узнаю у школьного секретаря. В любом случае, кому-то придётся стать дежурным вместо него. Харрисон, раз уж ты пропустил сегодня утром плавание, не хочешь ли мне помочь?

Харрисон не смог сдержать улыбки.

Он всегда хотел побыть дежурным!

– О да, конечно, – ответил он и встал перед классом. Мисс Балоган взяла со своего стола корону дежурного и водрузила Харрисону на голову. Корона села идеально.

– Ладно, итак, для начала не мог бы ты, пожалуйста, сходить в кладовку и принести нам учебники по географии? – попросила мисс Балоган. – Сегодня мы пройдём утилизацию отходов, а завтра напишем тест.

– Ох! – застонали дети. География не была у них любимым предметом.

– Может, вы предпочли бы заняться французским вместо географии? – спросила мисс Балоган, прекрасно зная, что французский был единственным предметом хуже географии.

– География! – последовал ответ.

– Значит, география, – заключила мисс Балоган, вручая Харрисону ключ от кладовки.

– Но… – начал Харрисон. – Но…

Он начал чувствовать чрезвычайное беспокойство. Он ненавидел тесты!

– Да, Харрисон? – спросила мисс Балоган.

– Я… я… – выдавил Харрисон, изо всех сил стараясь не выйти из себя.

«Я НЕ ХОЧУ ПИСАТЬ НИКАКОЙ ТЕСТ! – вот что он хотел закричать, а потом добавить: – И КНИГИ ИДИТЕ САМИ ПРИНОСИТЕ!» Но он догадывался, что из-за такого у него будет куча неприятностей.

На глаза мальчику попалась чёрная дыра, высовывающаяся из-за парты.

Ну конечно! Ему не нужно выходить из себя!

Можно же воспользоваться чёрной дырой!

– Я ПРЯМО СЕЙЧАС ПОЙДУ И ВСЁ ВАМ ПРИНЕСУ! – сказал он, слегка срываясь на крик, потому что ещё был довольно взбудоражен.

– Хорошо, – ответила мисс Балоган, слегка недоумевая, почему это Харрисон так громко разговаривает. – Спасибо.

Так спокойно, как только мог, Харрисон прошёл мимо своей парты, не забыв прихватить чёрную дыру, и отправился в кладовку в коридоре.

Вернулся он всего несколько секунд спустя.

– Эм, мисс Балоган? – сказал он.

– Да? – отозвалась она.

– Все учебники куда-то делись. В кладовке только игры остались.

– Что? – переспросила мисс Балоган и пошла вместе с Харрисоном, чтобы лично убедиться.

И конечно, все полки в книжной кладовке были пусты. Пропали не только учебники по географии, но и все остальные книги тоже! Осталась только гора настольных игр, которые доставали только в последний день перед каникулами.

– Это очень странно, – сказала мисс Балоган. – Я уверена, что вчера они были на месте. – Она нахмурилась. Сначала пропал бассейн, теперь это. Учительница почувствовала себя так, будто ей нужно как следует отдохнуть.

– Загадка какая-то, – согласился Харрисон, изо всех сил стараясь не улыбнуться и не покоситься на чёрную дыру, чтобы не выдать себя. Но внутренне он, конечно, ликовал. Ему больше никогда не придётся психовать, чтобы добиться своего! Это великолепно!

– Прошу у всех прощения, – сказала мисс Балоган, когда они вернулись в класс. – Все наши учебники, судя по всему… пропали, так что пока я хожу в администрацию узнать, куда они подевались, и спросить про Гектора, предлагаю вам заняться вот этим.

Она показала гору настольных игр, и дети завизжали от восторга!

* * *

Тот день оказался одним из лучших в жизни Харрисона, почти как поездка в научный музей и посещение сафари-парка. К тому времени, как наступила перемена, одноклассники были так благодарны, что Харрисон каким-то образом ухитрился «потерять» все учебники и устроил им незапланированный отдых, что все до единого отдали ему свои печеньки знак благодарности.

Добавив к этому дополнительную печеньку за дежурство, он получил почти целый пакет! Ему пришлось попросить второй стакан молока, чтобы запить их. А что было ещё лучше, так это то, что никакой Гектор Брум не испортил ему всё, толкаясь или угрожая своей поганой резинкой.

После школы, когда Харрисон шёл домой с мамой и Ланой, ему пришло в голову, что ему больше никогда в жизни не придётся терпеть ни одну из тех вещей, которые злили, пугали или расстраивали его. Всё, что ему не нравилось, могло просто исчезнуть в чёрной дыре. Пуф! Как же это будет чудесно!

Харрисон настолько погрузился в радостные мысли о том, как заставит все овощи в мире исчезнуть, что не заметил, как отстал от Ланы и мамы, так что когда по его плечу постучал мистер Хардвик, прошло несколько, мгновений, прежде чем мальчик вернулся в реальность.

– Вряд ли ты её видел, а, Харрисон? – спросил мистер Хардвик. В руке он держал листовку с фотографией Блу. Листовка гласила:

– Я хочу развесить это на всех деревьях на улице и на всех фонарных столбах в деревне, – объяснил мистер Хардвик. – Блу где-то там, я точно знаю. – Глаза у мистера Хардвика были красные, будто он недавно плакал, и Харрисону вдруг стало ужасно жаль его.