~ ~ ~

В следующий понедельник студент второго курса купил чашку кофе в кафетерии. Стоял один из редких, замечательных, ясных дней, на небе не было ни облачка. Вы могли почти потрогать надежду в воздухе. У людей улучшилось настроение, и с вами начинали здороваться незнакомые люди и улыбаться.

Такой вот выдался денек

Студент сел на лавку на площади и отпил глоток кофе. Подошел забулдыга и попросил:

— На чашку чая не дадите, сэр?

Но он просил не всерьез, скорее, по привычке, чем по необходимости. Без всякой униженности. Два неевропейца спросили, где найти отдел социального обеспечения. В двенадцать колокола пропели славу Деве Марии. В дальнем конце площади двое рабочих прекратили работу и перекрестились. Что не часто увидишь. Не то чтобы им хотелось бросить работу, они лишь отдавали честь Богоматери. Где-то в четверть первого к лавке подошел мужчина, встал за спиной студента и спустил курок. Затем круто повернулся на каблуках, направился к центру площади и… исчез.

Уходя, он швырнул на землю обертку из-под фруктовой жвачки. Полицейским не приходилось упрашивать свидетелей. Их оказалось чересчур много.

И все давали противоречивые показания.

Одни говорили, что убийца высокий, другие — что низкий, одним он виделся толстым, другим — худым.

Волосы у него были соответственно длинные или черные. Некоторые утверждали, что он лысый.

Был он в костюме, кожаной куртке, пиджаке, плаще.

Но совершенно точно старый, молодой, средних лет.

Фоторобот походил бы на половину мужского населения и некоторую часть женского.

Кленси разорялся:

— Это ужасное, чудовищное преступление! Полиция не успокоится, пока преступник не будет пойман.

Он еще бормотал про беззаконие, кризис общества, наркотики и другие темы, имеющие ко всему прежде перечисленному смутное отношение.

В заключение инспектор заявил:

— Полиция проводит необходимые следственные действия.

В переводе это означало, что у них нет ни шиша.

Я ушел в подполье с книгой.

Как вам такое длинное название:

Киношная война: Голливуд и средства массовой информации сговорились ограничить список допустимых к показу фильмов.

Автор: Джонатан Розенбаум.

Я уже прочел довольно много и почти забыл, как сильно мне хочется выпить. Зазвонил телефон. Я снял трубку:

— Слушаю.

— Джек, это Билл.

— Привет, Билл.

— Я хочу узнать, что ты успел сделать.

— Да?

— Есть успехи?

— Ведется расследование.

Он невесело рассмеялся, потом заметил:

— Ты говоришь, как полицейский.

— Старые привычки, верно?

— Только не надо мне вешать на уши это дерьмо.

— Нужно время, Билл.

— И кто надоумил тебя задействовать этого религиозного придурка, Флада?

— Никто. Если хочешь кого-то найти, лучше его нет.

— А я говорю тебе, держи этого гребаного урода подальше от моих дел, понял?

Я начал от всего этого уставать и сказал:

— Что ты собираешься делать, уволить меня?

Я расслышал, как Билл резко вдохнул воздух. Затем он проговорил:

— Не вздумай со мной шутки шутить, мать твою. Я тебе этого не советую, Джек

— Я плохо реагирую на угрозы, Билл.

— Пора научиться.

Клик

Я попытался продолжить чтение, но настроение пропало. Чего мне больше всего хотелось, так это пойти в паб «У Свини» и выколотить всю душу из Билла. Я схватил куртку и так хлопнул дверью, что та сорвалась с петель.

Есть на Сент-Августин-лейн небольшое кафе. Хозяин там баск Я все собирался спросить, каким ветром его прибило к берегам Голуэя, — так и не собрался. Кроме того, поговаривали, что баски не слишком жалуют любопытных. Как обычно, народу в кафе было много. Клерки из юридической конторы при зале суда, учителя из соседней школы милосердия, случайный студент и два рыбака-испанца. Хозяин кивнул:

— Жак!

Остроумный ответ не пришел мне в голову, к тому же я не вспомнил, как его зовут, поэтому ограничился вопросом:

— Как делишки?

Нескладно, верно?

Но баска это не смутило. Он провозгласил:

— Cafe con lecbe, grande.[2]

— Прекрасно, — заметил я.

Хозяин помолчал, потом вздохнул: