пнула торчащий из земли пень. — Профессорша, блин! Из Ма-асквы приехала в наше село неасфальтированное.

— А лет ей сколько? — спросил я.

— Да старая совсем. Больше семидесяти, и с Андреем — сю-сю-сю, сю-сю-сю. А он в рот ей заглядывает, как баран! А я-то думала, он взрослый, самостоятельный. Эх…

— Что такое свекровь без «кровь», — процитировал я старую шутку… старую для меня-взрослого.

Но Наташке понравилось, она заулыбалась.

— Точно. И зовут ее Анна Семеновна! Наверное, она была какой-нибудь Гольдман, потом замуж вышла, стала Исаева. Вот чего она до меня додолбалась?

— Ты… — Я задумался, подбирая правильное слово и пытаясь выявить причину недовольства свекрови, — пыталась поставить ее на место?

— Нет! — возмутилась Натка. — Я вела себя, как овца, самой противно. А потом просто накинула пальто и убежала, чтобы прямо там не разреветься.

Сестра сморщила нос и качнулась с пятки на носок. Стало обидно за сестрицу. В кои то веки она решила быть тихой и смиренной и получила по носу. Мало того, несовершеннолетняя девочка пару месяцев содержала сорокапятилетнего лба, она точно не заслужила такого обращения. Не говоря о том, что этот лоб оказался сыночкой-корзиночкой, позволяющим вытирать ноги о свою женщину. Аж захотелось поехать к Андрею и сказать все, что я об этом думаю.

— Что будешь делать? — спросил я.

Наткины губы задрожали, она мотнула головой, не в силах выдавить из себя ни слова, и я обнял ее. Простояв так немного и успокоившись, она сказала:

— Андрей не остановил меня, хотя мегера не права. Он сделал свой выбор. — Сестра протяжно всхлипнула и прошептала: — Я туда не вернусь. Пусть маменьку целует в жо…!

Как будет на самом деле, я не знал, и она не знала. Может, мамаша уедет, Андрей падет Наташе в ноги, и она его простит — когда есть любовь, обиды забываются быстро, но они — как личинка, отложенная в яйцо. Когда розовые очки падают, личинка — все это забытое и подавленное — пробуждается, раздувается до размеров дирижабля и душит все живое, что осталось.

А иногда — нет, и все размолвки и правда истаивают. Потому нельзя лезть со своим авторитетным мнением туда, где есть пара.

— Что бы ты ни решила, — сказал я, — мы будем на твоей стороне.

— Спасибо, — пролопотала сестра.

А мне вспомнился фильм из будущего, «Страна 03» — эдакая трэшовая антирождественская сказка, которая гораздо ближе к реальности, чем все эти приторные «Ёлки». И ведь правда часто так бывает, что год будто копит негатив, чтобы, будто издеваясь, обрушить его на наши головы именно в светлый праздник.

Оказавшись в лесу, натасканный бабушкой на дичь Боцман принялся обследовать кусты. Из бурелома, образовавшийся после бури, с клекотом и треском вылетело семейство фазанов, заставив нас встрепенуться. А еще я заметил, что здорово похолодало, и изо рта валит пар, мерзнут руки — точно температура опустилась ниже нуля.

Наташкин рассказ меня взволновал и разозлил, хотелось как-то ей помочь. Но что тут сделаешь? Сказать, что Андрей — сломанный человек, рожденный для того, чтобы быть игрушкой при властной матери? Не поможет. Он для нее — сильный взрослый мужчина. Или все-таки поможет хотя бы понять его мотивы? Попытаюсь.

— Как думаешь, почему Андрей не вступился за тебя? — спросил я, напрягся, ожидая эмоциональный всплеск.

Но Натка задумалась, потерла переносицу.

— Наверное, потому что она для него — главное, родной человек, а я — так, игрушка.

— Не совсем. Он, может, даже ее не любит, просто боится.

Наташка аж опешила.

— Это как?

— Как отец бы запёр тебя в медучилище, меня в военку, Борю — в ментовку, и хана нам. А потом бы довлел, контролировал каждый шаг. Ты и я, может, вырвались бы, а Боря мог бы и сломаться, сделаться ретранслятором воли отца. Понимаешь? Мамаша Андрея с детства его гнобила, командовала, ломала, вот он и не может переступить через себя и сказать слово против.

— Тьфу! — оценила мои слова Наташка.

— И сейчас, возможно, он страдает так же, как и ты, но не может ничего сделать.

Наташка сверкнула глазами, посмотрела с интересом.

— То есть можно вот так поступить — с любимым человеком? Не верю. Я горло бы перегрызла!

— Он не поступил, — попытался объяснить я. — Он ничего не сделал. Хотел, но не смог. Нужен ли тебе такой мужчина — тебе решать.

— Не прощу, — скривилась Наташка и проговорила жалобно: — Ну почему именно сегодня, на праздник? Так обидно!

Я понял, что сестра готова обсуждать свою проблему вечно и лелеять боль, и попытался ее переключить на другую тему:

— У нас дед пропал. Сегодня должен был позвонить, рассказать, как и что, но — ни слуху, ни духу.

Новость Наташку не впечатлила, она продолжилась жаловаться, жалеть себя, негодовать на несостоявшуюся свекровь, и я незаметно повернул к дому, убеждая себя, что дозвониться в канун нового года — и правда проблема, слишком много желающих, линии перегружены. Это при Союзе были аппараты, куда бросил пятнадцать копеек — звони по межгороду, теперь же нужно найти переговорный пункт и выстоять километровую очередь, что дед себе позволить не может.

Мы тихонько брели назад по палой листве и жухлому лишайнику, пиная попавшие под ноги камешки. Сестра дышала шумно и тяжело, словно горе разрослось внутри и мешало вдохнуть. И тут мне на рукав куртки упала снежинка, потом — вторая. Я запрокинул голову и уставился на серое небо, откуда крупными хлопьями повалил снег. Потянув Наташку за рукав куртки, я кивнул наверх.

— Снег! На новый год. Помнишь такое? Я — нет.

Сестра посмотрела наверх, и ее напряженное лицо разгладилось, она протянула:

— Не помню. Чудо, блин.

Она ждала другое чудо: что Андрей рванет следом, обнимет, остановит. Она для приличия сделает вид, что обижается, но на самом деле простит, и его поступок будет для нее лучшим подарком.

А еще этот снег был чудом, потому что в прошлой реальности его точно не было. Или все-таки в Васильевке — был, а до нашего поселка возле моря не дошел?

Глава 5

Пора чудес

До бабушкиного дома было с полкилометра — пять минут ходьбы. Но Наташка не спешила, плелась понуро, глядя на носки своих модных сапожек — мой подарок, привезенный из Москвы. А я смотрел наверх, в небо, откуда снег валил и валил, и за десять минут накрыл серую почву тонким слоем, улегся на ветвях, еще немного — и получится настоящая зимняя сказка. Подарок от природы жителям юга России. Или — компенсация