вкус и любовь ко всему красивому. Мама Ольги вырастила и воспитала ее одна, без чьей-либо помощи. И как всегда бывает в подобных случаях, возможно даже совершенно бессознательно препятствовала всем попыткам Ольги обзавестись семьей. Она отваживала всех Ольгиных кавалеров. Поговаривали, что у Ольги был роман с хирургом-онкологом, который впоследствии стал профессором и знаменитостью в медицинском мире. И тут мама приложила руку к тому, чтобы они разошлись.

Ольгина мама прекрасно готовила, у нее переписывали рецепты южной кухни. Особенно замечательно у нее получались соленые баклажаны. Невозможно забыть, как это было вкусно. У нее Марина Петровна научилась закатывать вишню в своем соку в трехлитровые банки. А в канун Нового Года готовить из нее вареники – они так замечательно пахли свежей вишней, летом, теплом, солнцем! Незабываемо!..

В быту матери и дочери было много необычного. В этой семье Марина Петровна впервые увидела сиамскую кошку. Тогда это была большая редкость. В моду они вошли гораздо позднее. Необычный вид этого животного заставлял некоторых людей спрашивать: «Это кошка или собака?» Их сиамская кошка была необычным существом. Ночью она спала у Ольги на груди. Если Ольга во время сна поворачивалась на другой бок, кошка начинала злиться. Поэтому хозяйка часто появлялась на работе с оцарапанным лицом. Ее нельзя было, как других мягких, ласковых и податливых друзей дома, взять на руки, приласкать, почесать за ухом. Она была очень гордой и независимой. Эта кошка, к примеру, невзлюбила одну их знакомую, и, как бы та ни прятала свою сумку, кошка всегда находила возможность справить в эту сумку малую нужду. К счастью, к Марине Петровне эта кошка была совершенно равнодушна. Ее она просто не замечала.

Ольга училась на заочном отделении Ленинградского педагогического института и периодически выполняла курсовые работы. Как-то она попросила институтских химиков – сотрудников фармацевтической лаборатории, докторов и кандидатов химических наук, выполнить ее курсовую по химии. Преподаватель, проверявший впоследствии это задание, написал, что все сделано неправильно, и работу следует переделать. Потом все долго над этим смеялись.

Когда сын Марины Петровны пошел в школу, мальчишки их класса почему-то постоянно дрались. Как-то Ольга увидела его – глаза дико блестят, волосы взъерошены, половина пуговиц оторвана, остальные застегнуты косо, октябрятская звездочка вырвана «с мясом» – она воскликнула: «Ну и охламон!» Вообще-то, как и у всех людей, долго общающихся вместе, у них выработался свой особый язык. Некоторые слова просто нельзя здесь привести, но слова «охламонистый» и «наперекосяк» наиболее часто встречались в их лексиконе. Мандарин, скажем, они называли «мордарином» и так далее. Наиболее распространенным выражением было «зиг-зуг». Его употребляли и когда хотели сказать, что по дороге на работу забегут в магазин – сделаем зиг-зуг, и, если мужчина изменял жене, – то он также сделал зиг-зуг. Ну, и во многих других значениях.

Однажды Марине Петровне не с кем было оставить сына, и Ольга взяла его к себе домой. Ребенок сразу озадачил обеих женщин. Когда Ольга с мамой начали жарить картофель, он заявил, что ест только жареный на растительном масле картофель. Они начали звонить и спрашивать, что же им теперь делать? Марина Петровна ответила: «Жарьте на чем хотите, но скажите, что вы жарили на растительном масле». Вообще-то Ольга всегда возилась с чужими детьми. У них, к примеру, дневала и ночевала дочка их прежней соседки по коммунальной квартире Машка. Как-то Ольга привела Машку на работу. Весь день девочка выписывала лекарства для кроликов. Причем, все прописи начинались со слова «Репцепт».

В те времена все жили от получки до получки. В 1961 году зарплата врача была 72 рубля 50 копеек. Потом, правда, немного прибавили. Ставка медсестры была еще меньше. Всем до получки всегда не хватало «пятерки». Как-то накануне получки у Ольги с мамой остался всего один рубль. Они пошли в магазин и купили картофеля, который тогда стоил 10 копеек килограмм и трески, стоившей 37 копеек. У них еще остались деньги на буханку черного хлеба. Они поставили тяжелую сумку с картошкой в магазине на столик и отправились в хлебный отдел. Когда вернулись, на столике уже ничего не стояло. Так они остались без ужина. Но утром Ольга все это рассказывала со смехом. Все-таки они не голодали и как-то вышли из положения.

Для работы Марине Петровне в то время выдавали на месяц пять литров спирта. Они с Ольгой никогда его не пили, они сливали все в огромную бутыль. На праздники же приносили бутылочку сухого вина и выпивали ее с друзьями из соседних отделов. Вообще, тогда их все любили. Дело в том, что они ходили по институту с карманами, полными бутылочек со спиртом. Если они просили кого-то об услуге, то тотчас же расплачивались бутылочкой. На складе им откладывали все, что требуется, до того времени, пока они не оформят нужные документы. Столяры и водопроводчики только и ждали, когда появится для них работа. Даже начальник первого отдела любил «проверять», правильно ли они убрали на праздники печатную машинку – печатные машинки тогда считались средством массового распространения информации, и все были на особом учете. Начальник удовлетворенно хрюкал, когда ему показывали, как спрятали машинку, брал очередную бутылочку со спиртом и уходил.

В это время одна из незамужних сотрудниц их отдела, Ирина, ждала ребенка. Как-то, уже во время декретного отпуска, она пришла навестить друзей. Но про Ирину – это совсем особая история. Дело в том, что и тут Марина Петровна проявила свою неуемную активность. Когда Ирина узнала, что беременна, то собралась делать аборт. И шеф, как это и полагалось шефу, был против материнства своих сотрудниц. Он считал, что его сотрудницами надо не детей рожать, а диссертации писать. У Ирины уже было на руках направление в соответствующее учреждение. Но Марина Петровна уговорила ее оставить ребенка и родить. Последний раз они виделись в начале 2007 года. Ирина нисколько не жалела, что родила сына. Сыну ее тогда, при их последней встрече, было более тридцати лет, по всем статьям он оправдал ожидания своей мамы, и был ей и опорой, и поддержкой. А направление на аборт она все еще хранила в качестве сувенира. Так вот, Ольга, посмотрев на огромный живот Ирины, затянула на талии рукава толстого свитера, который она обернула вокруг, и решительно отрезала: «Мы пойдем другим путем!» Увы, для всех женщин мира в этом деле существует только один путь, путь, предопределенный Матушкой Природой еще много тысячелетий назад. И даже такому креативному человеку, каким была Ольга, не удалось придумать ничего нового.

К этому