возбуждение: «Не знаю, что это такое и откуда! Руль – знаю! Переключение скоростей – знаю! А что это – не знаю!» Она так разволновалась, что озорницам стало стыдно за их плоские шутки. Признавшись во всем и извинившись, они привели ее в свою комнату и принялись отпаивать кофеем. Но она еще долго подпрыгивала на табурете и вскрикивала: «Руль – это я знаю! А больше ничего и не знаю!»

Долго они с Ольгой вспоминали еще один эпизод, произошедший на исходе ее беременности. Однажды, в конце мая или начале июня, после работы они решили пройтись по магазинам. И тут им изрядно повезло – они купили первую клубнику. Счастью их не было предела. Ольга тут же начала есть купленную ягоду, и скоро съела все. Марина Петровна ягоду не ела и, в ответ на предложение последовать примеру Ольги, сказала: «Вам-то хорошо, ваша семья всегда с вами, в животике. А моя семья ждет меня дома». Это заявление очень развеселило Ольгу. Они часто вспоминали об этом происшествии уже тогда, когда и Ольгина семья также отделилась от нее.

Лето 1974 года. Москва и Ленинград задыхаются от дыма и гари в результате пожаров окрестных лесов. А Марина Петровна с сыном отдыхала в Севастополе. Они резвились в голубых водах среди скал Херсо-несской бухты, гуляли по тенистым улицам прекрасного белого города, объедались фруктами, по вечерам сидели в порту и наблюдали оранжевый закат и маневры боевых кораблей. Подумать только, какие названия те носили – «Смелый», «Благородный»… В то время у них была только одна проблема, это чтобы сын съедал в день не более одной порции мороженого – у него был хронический тонзиллит. Потом приехал муж Марины Петровны с новостями. Ольга родила мальчика и девочку весом 1 килограмм и 750 граммов, каждый – не удивительно, их же двое. Марина Петровна с семьей несколько лет отдыхала в Севастополе. И за эти замечательные времена они также должны благодарить Ольгу. Это она уговорила их поехать отдыхать в этот прекрасный город. Это она помогла им устроиться у школьной подруги ее мамы. Воспоминания остались на всю жизнь. В мире нет места лучше Херсонеса!

Но вернемся к сереньким осенним будням 74-го года. С двумя детьми Ольге, несмотря на ее невероятную жизнеспособность и энергию, было невыносимо трудно. Скоро она поместила своих детей в Дом ребенка и сама также устроилась туда на работу. Это несколько улучшило ее положение. Но все равно она все свое время проводила с детьми. Когда дети немного подросли, она вернулась на работу к Марине Петровне. Ольга билась, как рыба об лед. Марина Петровна старалась ей помогать, как только могла. Она обратилась к начальнику отдела кадров, и он всегда находил для нее дополнительный заработок. Папа детей почти не помогал ей – по его мнению, она сама во всем виновата. Ведь она по своей воле сохранила беременность, и потому дети – ее дело, ее забота.

Дети потихоньку росли, Ольга радовалась каждому зубику, каждому шажку, каждому успеху своих двойняшек. Они были совсем разные. Девочка – очень смышленая и развитая, видно в мать пошла, думала Марина Петровна. А мальчик – спокойный, увалень, тугодум. В 1976 году произошли перемены. Группу, в которой они работали, решили прикрыть. Марина Петровна переходила на работу старшим научным сотрудником в лабораторию изотопных методов исследования. Ольгу брали туда же лаборантом.

И тут вдруг Ольге и предложили работу на линейном ускорителе. Новая ставка давала право на добавку к зарплате в размере пятнадцати процентов, кроме того, здесь она могла работать на полторы и даже две ставки, и, самое главное, женщины здесь уходили на пенсию в 45 лет! Таким образом, проработав здесь семь лет, можно получать и пенсию, и зарплату одновременно. Для матери-одинчки с двумя детьми – это большое подспорье.

При ее-то скудном бюджете большая зарплата, возможность работать больше, чем на одну ставку, а потом еще и пенсия в сорок пять лет! Она не могла устоять, а Марина Петровна не чувствовала возможным ей препятствовать. Она очень хорошо знала Ольгины дела и ее трудности. Так они расстались. У Ольги появились новые обязанности, новый круг забот, новое окружение. Да и у Марины Петровны также было много трудностей на новой работе, в новом коллективе. Конечно, они встречались, обменивались новостями, но все реже и реже.

Вдруг кто-то сказал Марине Петровне, что Ольга начала выпивать. Та засмеялась: «Этого не может быть, мы получали в месяц огромное количество спирта и не пили его! Мы могли бы принимать спиртовые ванны!» Потом эти разговоры стали повторяться все чаще и чаще. Марина Петровна все еще не верила. Но однажды, когда она шла по территории института, вдруг боковым зрением заметила, что Ольга, увидев ее, спряталась в кустики. Потом она стала замечать, что Ольга сторонится ее – она в подпитии. А в подпитии теперь она была почти всегда. Инженерами на линейном ускорители работали бывшие летчики, вышедшие на пенсию по возрасту. Они-то и пристрастили Ольгу к спиртному. Марина Петровна очень переживала, но что в этой ситуации она могла сделать? Ольга очень быстро начала опускаться и уже выглядела, как настоящая пьянчужка. С прежней подругой она почти не встречалась, они уже не разговаривали, не советовались, как прежде. Марине Петровне было жалко и ее, и ребят.

Когда пришло время отдавать детей в школу, кто-то из умных людей посоветовал Ольге устроить их в интернат, в котором проводилось углубленное изучение китайского языка. Этот человек тогда сказал ей, что у Китая большое будущее, и в скором времени китайский язык будет весьма востребованным. Подумать только, были же люди, которые могли смотреть и предвидеть так далеко вперед!

Как-то, через несколько лет, Марина Петровна разговаривала с доктором, который как раз в то время облучал больных на ускорителе, а Ольга, в качестве медсестры, помогала ему. Он рассказывал о своей работе и вдруг у него вырвалось: «И еще эта вечно пьяная Ольга!» Марина Петровна не выдержала и стала защищать ее, говорить, что Ольга не всегда была такой, что она очень хороший человек. «Да бросьте вы!» – оборвал ее доктор. Марине Петровне было очень горько.

В конце восьмидесятых в их институте пошли разговоры о квартирах. Особо нуждающимся пообещали улучшить жилищные условия. Ольга подала документы в комиссию, решающую эти вопросы. Марина Петровна помогла ей в этом, чем смогла. Действительно, ее квартира, в которой они жили еще с мамой, имела такую планировку, что там не было места для