– В шеренгу! Поживей! – Майор внутренних войск отдавал приказы подчиненным.

На плацу уже кипела работа. С пленными не церемонились: кое-кто схлопотал за нерасторопность, но били без фанатизма, больше для порядка. Из семерых задержанных бросался в глаза подросток лет шестнадцати, точнее, его внешнее сходство с вожаком группы – они явно были близкими родственниками. Сталкеров построили в шеренгу, и майор неторопливо прошелся вдоль нее, вглядываясь в лица пленников, ненадолго задержавшись напротив мальчишки:

– Что такие симпатичные мальчики делают в нехороших местах?

Паренек набычился, открыл рот, чтобы чего-нибудь сдерзить, но майор только усмехнулся.

– Знаю-знаю… Давайте его в мой кабинет, – махнул он сержантам, краем глаза отметив, как побледнел старший группы: этот явно был готов «сотрудничать».

Через считанные минуты раскрутилась на всю катушку оперативно-следственная машина: задержанных заперли в разных камерах, поодиночке выдергивая на допрос. Их личности устанавливались одна за другой, и за них тут же брались мужчины с холодными пронзительными глазами на незапоминающихся лицах. Мальчишку продержали полчаса с каким-то мутным типом, который с нездоровым интересом поглядывал на своего юного сокамерника, после чего отвели в комнату к майору.

– Я с вами говорить не буду, – с порога заявил мальчишка следователю. – Я несовершеннолетний. Любой допрос – только в присутствии законного опекуна или органов опеки!

– Единственный твой опекун под следствием, – спокойно отозвался майор, показывая глазами на стул. – А опека нам не нужна: мы военная организация. Пойдешь под трибунал как взрослый.

Мальчишка присел, нахохлившись.

– За проникновение в запретную Зону и незаконное ношение оружия – тебе за глаза хватит. Не хочешь говорить – нам же проще. – Майор углубился в бумаги.

А тот все сильней хмурился и молчал, поджав губы, как пленный партизан.

– Тебя, дурака, скорей всего пожалеют по малолетке. Может, даже условно дадут, – поднял глаза следователь. – А брату твоему светит пожизненное.

Губы у мальчишки дрогнули, и майор добавил:

– Если хочешь, я вам сегодня устрою свидание.

Мальчишка подозрительно захлюпал носом.

– Знаешь, что самое поганое, Тимофей? – прищурил глаза следователь. – Твой брат, заменивший тебе отца и мать, проведет всю оставшуюся жизнь в камере смертников. От звонка до звонка, до глубокой старости. И жизнь его будет чудовищной, пока он не умрет больным, свихнувшимся стариком. Но страшней всего его будет жрать изнутри мысль, что он бросил тебя здесь одного. Не уберег, не защитил, как обещал вашей матери перед смертью, и все, ради чего он в лепешку расшибался, пошло прахом, потому что ты покатился по наклонной. И он будет выть от бессилия каждую ночь, а ничего уже не поправишь. – Следователь пристально посмотрел на подростка: – А ты-то сам сможешь жить с таким грузом на плечах, а, Тимофей Алексеевич?

Слезы брызнули у мальчишки из глаз. Он искусал себе губы до крови, но поделать ничего не мог: следователь нашел куда ударить. А тот, протянув ему заготовленную пачку салфеток, дождался, пока стихнут рыдания.

– Могу я ему помочь? – спросил Тимофей охрипшим голосом.

– Можешь. Если поможешь найти того, кто вас сюда отправил.

Мальчик вскинул на майора удивленные глаза.

– Я понимаю, что, скорей всего, брат тебе об этом мало чего рассказывал, – кивнул тот. – Но ты же умный парень, наверняка что-то слышал, о чем-то догадывался. Вы ведь не просто так сюда попали.

Майор вынул из-под стола один из детекторов аномальной активности, изъятых при обыске.

– Это секретный прибор, – пояснил он. – Если не найдем того, кто вам его всучил, ответственность ляжет на твоего брата. Ваши «товарищи» уже показали на него как на организатора.

За детектором на стол легла стеклянная колба с образцами фиолетово-серых грибов, которых сталкеры набрали в лесу.

– А это вообще биологическое оружие, – покачал головой следователь. – Так что либо твой брат террорист, либо просто парень, отчаянно нуждающийся в деньгах и не ведающий, что творит. Тебе какой вариант по душе?

Пацан добросовестно пыхтел, перебирая в памяти события последних месяцев.

– Я видел того мужика пару раз, мельком, – заговорил он наконец. – И слышал, как Вовка с ним договаривался. Тот ему деньги неплохие предложил за образцы. Сказал, вроде для исследований.

Майор кивнул:

– Очень хорошо. Сейчас тебя проводят к специалисту – расскажешь ему все подробно.

Он вызвал конвой и, взглянув критически на просохшее от слез лицо мальчугана, почувствовал, что надо «добавить»:

– Ты, Тимка, пойми главное: заказчик ваш очень опасная личность, и брат боится раскрывать рот, чтоб тот не отыгрался на тебе, пока он будет в тюрьме. Так что все зависит от тебя. Не могу обещать на сто процентов, но если поможешь нам, то для брата все ограничится условным сроком. А может, и вообще не дойдет до суда. Так что поедете домой – как раз поспеете к годовщине смерти матери.

Он не стал дожидаться, пока у мальчишки снова просохнут слезы, и передал его конвоирам, задержав при этом старшего.

– Сделай так, чтобы его увидел родственник. Прямо сейчас, – тихо сказал он лейтенанту.

И конвоиры повели Тимофея через полутемный подвал, где за толстым решетчатым ограждением дожидались своего часа двое арестантов. Едва завидев мальчишку, один из них вскочил на ноги. Тимофей кинулся к решетке, и лейтенант кивком запретил сержантам им мешать. Высокий широкоплечий мужчина, протянув руки сквозь железные прутья, обнял младшего брата, потрепал его по непослушным вихрам и все выспрашивал, как да что. Мальчик смеялся сквозь слезы и, в шутку отбиваясь, успокаивал, что с ним все в порядке. Они провели вместе не больше минуты, после чего лейтенант сказал:

– Свидание окончено, – и легонько подтолкнул пацана. – Давай двигай, еще увидитесь.

Уходя, Тимофей обернулся и с улыбкой прокричал:

– Все нормально, Вов! Не переживай – скоро нас отпустят!

Как только стихли его шаги, ноги у вожака сталкеров подкосились и он сел прямо на пол, обхватив голову руками. В душе у него все оборвалось, и теперь он мало что соображал, обвиняя себя во всем случившемся.

– Волк! Волк, да очнись же ты, наконец! – Товарищ тряс его за плечо. – Так горю не поможешь!

По коридору вновь загрохотали тяжелые военные ботинки, и он спешно заговорил:

– Давят же, суки! Ну ты чего, не видишь что ли? Хотят они чего-то. Иначе давно бы уже всех укатали и не стали Тимку обрабатывать. Ну, сам подумай!

Загремели ключи в замке, и двое солдат вытащили сталкера из камеры.

– Волк, бога ради, подключи башку! Она ж у тебя варит! Иначе хана всем! – кричал он, пока его тащили по коридору. – Контора это, Волк! Не вояки – контора…