– Я бы взяла булочку с маком… или с повидлом…

– Лучше повидло.

– Я сейчас подумала: какое странное слово – «повидло». Неприятное какое-то, да?

– Хм.

– Плотникова и Свиридова, не разговаривайте! – прервала нашу увлекательнейшую беседу учительница.

– Простите, – сказала я и уткнулась в сочинение – для романа все равно не было вдохновения.

На перемене, после которой предстоял еще один урок русского, мы как-то очень быстро отстояли очередь в буфете и сжевали свои булочки – когда вернулись в класс, до звонка было достаточно времени. Почти все, устав от сочинения, вышли проветриться, поэтому в кабинете сидели только две девчонки. Рассевшись прямо на парте (учительницы не было), они болтали ногами и увлеченно обсуждали прошедшее лето. Одна из них ездила с родителями на море и закрутила там курортный роман, а вторая провела несколько дней со старшей сестрой в Италии и «оторвалась там по полной».

Не знаю, насколько сильно может в принципе отличаться мировоззрение у школьницы в двенадцать и в тринадцать лет, но во всяком случае в прошлом году со мной учились милые малышки, не так давно бросившие играть в куклы, а в этом – красящие губы и волосы и пахнущие тяжелыми духами девушки. «Из каких только школ их понабрали? – по-старушечьи подумала я. – Вот где Лине было бы свободнее. Впрочем, наверное, в ее классе творится то же самое».

– А ты как лето провела? – вполголоса спросила я Машу, от нечего делать пролистывавшую свою тетрадь.

– В городе. В выходные – дача, – как всегда отрывочно информировала она.

– Я по той же программе. Только в июле мы с родителями съездили на турбазу на десять дней… и то я не уверена, что «оторвалась по полной»… разве что если иметь в виду долгий сон после обеда.

Маша продолжала перелистывать тетрадь – по сложившемуся за пять недель такого общения опыту я знала, что она меня слушает. Но если ее и рассмешила моя крайне остроумная шутка, она ничем себя не выдала. Возможно, ей просто лень было улыбаться.

– В целом здорово, но как-то однообразно, – продолжала я. – Молодежи мало, по вечерам делать нечего… купание – единственное, по сути, развлечение. И книги, но это уже моя заслуга – библиотеки там не было, я с собой из города кучу книг понабрала. Родители остались довольны – уже тем, что им удалось отдохнуть от работы. Им многого не надо. Может, это и верный подход?

Маша мерно закивала, по-прежнему не произнося ни слова, и мне стало неудобно за свои до жути законченные сложносочиненные и сложноподчиненные предложения, да и вообще за то, что я так болтлива. А заодно и за то, что не насладилась каникулами вдоволь.

С ощущением, что кругом неправа, я возобновила работу над сочинением. До звонка оставалась всего минута, поэтому класс стал заполняться людьми, а те две девчонки слезли с парты и продолжили свое обсуждение уже сидя на стульях. Я украдкой бросила на них взгляд. «Интересно, у них сейчас есть парни? Они выглядят такими… взрослыми… наверное, да… любопытно, каково это – с кем-то встречаться? Наверное, тогда и мыслить, и поступать начинаешь по-другому, мир окрашивается иными красками… хотела бы я это ощутить».

***

– Может, в раздевалку?.. А то еще мячом… У меня уже так было.

– Да хватит тебе, давай посмотрим на игру.

– Смысл?

– Мне нравится.

На уроке физкультуры наш класс играл с общеобразовательным – участвовали только сильные в футболе ученики, в основном парни, поэтому мы с Машей, профаны, могли спокойно отдохнуть на скамейке. Возможность легально не заниматься несказанно радовала меня – я с первых классов ненавидела физкультуру.

Большинство девчонок из нашего класса остались в раздевалке, а кто-то и вовсе умудрился сбежать домой, хотя впереди был еще один урок. Я настояла на том, чтобы «болеть за наших» в спортзале, и Маша нехотя повиновалась. Я убеждала себя и ее, что мне очень важна победа нашей команды, но подсознание мое прекрасно знала, что я попросту нашла повод полюбоваться Колей Гусевым.

За лето он возмужал и стал больше, чем раньше, похож на романтического героя: уверенная походка, стройная фигура, красиво выгоревшие на солнце волосы. Еще сохранившийся после лета загар очень ему шел – мне даже казалось, что он похож на суперзвезду.

Вероятно, на уроке математики он все так же жался и мялся у доски и выглядел глупо – это вряд ли добавляло ему привлекательности. Но спорт всегда был его стихией, и здесь-то он мог показать себя во всей красе. Я невольно восхищалась тем, как хорошо он играет: как быстро бегает, как ловко отбивает мяч, как яростно бросается в атаку – и поделом нашему гуманитарному! – и как увлечен происходящим. Глаза горят, взгляд напряженно-восторженный (вовсе не глупый!), лицо раскраснелось…

Хотя возможно, я была необъективна, потому что Маша с отвращением пробормотала:

– Свиньи.

– Ты о том, что «простой» класс обыгрывает наш? – переспросила я.

– Да плевать. Я говорю – парни. Бегают, орут…

– Они поглощены игрой, – возразила я.

– Нашли чем. Я вообще таких – не-е-е, бр-р.

– Не любишь тех, кто спортом увлекается?

– Ага.

– Ну, не все они тупицы…

– Да все.

– Ладно, – не зная, что возразить, довольно резко сказала я, и тут раздался громкий свисток и физкультурник крикнул:

– Все, звонок!

– Нет, ну подождите! – завопили мальчики из нашего класса (у всех – одинаково бешеные глаза, всклокоченные волосы, прилипшие к телу майки – да, зрелище то еще… может, Маша и права).

– Два-один в пользу восьмого «Б», – заключил учитель, и восьмой «Б» – общеобразовательный класс – запрыгал от радости.

– Йе-е-ес! – крикнул Гусев, вскинув руки вверх, и под мышками у него обнаружились огромные пятна пота.

Вопреки логике, вместо отвращения это вызвало у меня восхищение: надо же, какой молодец, так старался ради своей команды!

Кивнув на дверь раздевалки, Маша вскочила со скамейки и направилась туда нехарактерным для себя быстрым шагом – сильно, видимо, не терпелось уйти, – и я, с сожалением бросив еще один взгляд на Колю, последовала за ней.

«Когда теперь я с ним столкнусь? – угрюмо подумала я. – Может, почитать его расписание? Ага, и что – караулить его у кабинетов, как влюбленная дура? Нет, до такого я не дойду! Да и не влюблена я вовсе… так, нравится немножко…»

Я не хотела признаваться себе в том, что с начала нового учебного года мое прежнее чувство приобрело новые краски. Коля был небезразличен мне с шестого класса, но это было довольно спокойное увлечение – я вспыхивала, только когда думала о том, что