– Да. По-моему, единственное, что нас объединяет, это радость в первые три недели весны. Поэтому несколько горцев приходят на нашу ярмарку.

– Хотя не очень-то они веселятся, – вставила Бет. – Являются в этих своих неизменных балахонах. Лица тоже закрыты, и не видно, улыбаются они или хмурятся. А некоторые носят смешные залатанные кушаки вокруг пояса. Но таки приходят и остаются на несколько дней… У них самые прекрасные лошади на свете. Горцы разбивают лагерь за пределами поселка и всегда выставляют караул, совершенно открыто, как будто нам нельзя доверять…

– Может, и нельзя, – пробормотала Касси.

– …но никогда не продают лошадей. Они привозят роскошнейшие ковры и вышитые пояса – куда красивее тех штопаных, какие носят сами. Это они продают. Вышагивают по краю большой центральной площади старого базара со всем этим ярким товаром в руках, пока все прочие смеются, болтают и бегают вокруг. Выглядит жутковато.

– Да ничего подобного, – фыркнула Касси. – Это ты баек наслушалась.

Бет покраснела. Помолчав, она сказала:

– Видишь что-нибудь у Резиденции?

– Нет, – ответила Харри. – Каких баек?

Повисла новая пауза, пока Касси смотрела на Бет, а Бет на гриву своего пони.

– Моя вина, – сказала Касси немного погодя. – Нам не полагается говорить о них. Папа по-настоящему расстраивается, когда ловит нас на этом. Истории в основном про магию. Считается, что Корлат и его народ пропитаны ею, даже в наше время, а про самого Корлата поговаривают, будто он безумен.

– Магия? – переспросила Харри, припоминая слова Дэдхема. – Безумен? – О безумии полковник не упоминал. – Как так?

Обе барышни пожали плечами.

– Мы так и не сумели выяснить, – призналась Касси.

– А уж нам обычно довольно быстро удается выжать из папы все интересное, – сказала Бет. – По-видимому, там действительно нечто ужасное.

Касси рассмеялась.

– Ты слишком начиталась романов, Бет. Просто папа отказывается верить в магию, вот и не желает о ней говорить. Джек Дэдхем в нее верит – они с папой иногда об этом спорят, когда думают, что никого вокруг нет. Безумие, если это оно, каким-то образом связано с силой короля. За обладание силой, выходящей за пределы возможностей смертных, ему приходится платить своего рода припадками безумия.

– Это кто тут слишком много романов читает? – вскинулась Бет, и Касси улыбнулась.

– Да уж, действительно захватывает воображение, – сказала она, и Бет кивнула.

– Неудивительно, что вам так охота на него поглядеть, – заметила Харри.

– Да. Знаю, это глупо с моей стороны, но, мне кажется, должно же это как-то проявляться. Вдруг он окажется восьми футов ростом или с третьим глазом посреди лба, – предположила Бет.

– Боже! – выдохнула Харри.

– Надеюсь, нет, – поежилась Касси.

– Ну, вы же знаете, как говорится в легендах, – сказала Бет.

– Не очень-то, – строго возразила ее сестра. – Даже когда папа снисходил до перевода, по паузам было понятно, как много он опускает.

– Да, но все равно, – настаивала Бет. – Говорят, древние короли и королевы были выше ростом, чем простые смертные…

– Дарийцы в основном ниже нас, по крайней мере те, кого мы видим, – перебила Касси. – Король может выглядеть совершенно обычным для нас и казаться очень высоким для них.

– …и что-то в их глазах выдавало королевское происхождение.

Последовала очередная пауза.

– Что-то? – спросила Харри.

Обе девицы вновь пожали плечами.

– Что-то, – повторила Бет. – Это одна из тех вещей, которые папа всегда опускает. Как безумие.

– Надеешься, король пеной изойдет? – насмешливо сказала Касси.

Бет бросила на сестру шкодливый взгляд.

– Нет, я за третий глаз.

Беседа увлекла их довольно далеко от крайних домов поселка, туда, где пыль под копытами пони уже перестала притворяться чем-то иным, нежели пустынный песок. Повисла тишина.

Касси предложила пуститься галопом, что было старательно исполнено. Солнце поднялось уже довольно высоко, поэтому спустя несколько минут, когда они снова натянули поводья, плечи у пони потемнели от пота. Харри бросила очередной взгляд в пустынную даль, щурясь на зыбкий свет.

– Как думаешь, можно уже повернуть? – мечтательно спросила Бет, прикрывая глаза ладонью в элегантной белой перчатке.

Харри улыбнулась:

– Если хотите, проведем остаток утра у меня в гостиной. Оттуда отлично видна парадная дверь.

Бет кинула на нее благодарный взгляд, Касси хихикнула, но все трое повернули пони обратно и послали их рысью к дому.

К тому времени, когда они достигли первого намека на тень, предлагаемого тощими, но упрямыми деревьями на краю поселка, Харри изнемогала от жары. Вдобавок начала побаливать голова, и девушка злилась на себя за беспричинную спешку. Ничто не могло ускользнуть от их внимания. Резиденция стояла чуть поодаль от остальных домов, на собственном участке, и дорога, заканчивавшаяся у ее парадных дверей, все время маячила у них перед глазами. Они отсутствовали всего лишь чуть больше часа. Харри подумывала, не предложить ли встретиться еще через час, чтобы успеть переодеться и принять ванну. В ее нынешнем состоянии ей не хотелось видеть никаких королей, умных или безумных.

Но, кинув украдкой взгляд на Бет и увидев, как отчаянно та надеется ничего не пропустить, она решила: «Ну ладно, умоюсь хотя бы, а потом выпьем холодного лимонада и будем с комфортом наблюдать за входом».

Лошадки медленно топали по улице в сторону Резиденции. Касси стянула шляпу и обмахивалась ею. Харри на миг прикрыла глаза. «Отвратительная привычка, – сказала она изнанке своих век. – А вдруг эта жирная сонная четвероногая кушетка с ушами и хвостом внезапно ринется вперед или шарахнется в сторону?» – «А вдруг небо упадет?» – ответила ей изнанка век.

«Четвероногая кушетка» резко остановилась посреди дороги и резко вскинула голову, а Бет придушенно прошептала:

– Смотрите.

Харри и Касси посмотрели. Они почти приехали. Оставался лишь широкий круг перед Резиденцией, удобный для разворота карет или построения половины полка. С одной стороны, где высокий дом отбрасывал немного тени, виднелись семь коней и один человек. Кони обступили человека небольшим полукругом, а он сидел, скрестив ноги, у стены дома. Лошади стояли тихо, время от времени переступая ногами. Порой одна или другая вытягивала шею и касалась носом человека. Он их гладил, и они снова поднимали головы. Первым делом Харри отметила красоту животных. Лошади были не ниже шестнадцати локтей ростом, с длинными чистыми ногами, с хвостами почти до земли. Три буланых коня лоснились даже в пыльной тени, еще один был серый, один темно-каурый и один соловый. Но самый лучший стоял дальше всех от трех жирных пони, по-дурацки застывших посреди каретного проезда. Кроваво-гнедой, красный, как огонь, с черными ногами и хвостом. Он держался особняком от остальных лошадей и не обращал внимания на человека у своих ног. Конь уставился на вновь прибывших, словно это его земля, а они на нее вторглись. Остальные лошади медленно повернули головы посмотреть, что там углядел их вожак, и Харри заметила еще кое-что: полное отсутствие упряжи.