Беру в руки косметичку и заглядываю в зеркало. Я тысячу лет не красилась, но сегодня особенный случай! Подвожу свои огромные глаза черным карандашом и подводкой рисую стрелки. Делаю их кошачьими, миндалевидными, мой взгляд кажется таким загадочным. Мало кто из мужчин сможет устоять. Довольная, изучаю результат. Мне нравится, так шикарно я давно не выглядела. Под пиджаком белый обтягивающий топ, на ногах лаковые классические туфли на пятнадцатисантиметровых шпильках. Я знаю, что вечером пожалею об этом, но мои ноги выглядят сногсшибательно. Я не готова жертвовать своим видом ради комфорта. Точно не сегодня.

Беру свою любимую классическую «Шанель 2.55»[6] и бросаю последний взгляд в отражение. Превосходна. Именно так меня можно описать. Тональный крем скрыл серость лица, консилер спрятал синяки под глазами, благодаря хайлайтеру кожа сияет, румяна подчеркнули высокие скулы, черная подводка сделала глаза больше и выразительнее, легкий блеск придал моим пухлым губам соблазнительный вид. Мои длинные каштановые волосы спадают на плечи. Они блестят под светом ламп и аккуратными крупными волнами обрамляют лицо. Я красива и знаю это. Я могу заполучить любого свободного мужчину на этой планете. Кроме одного-единственного. И я заставлю его пожалеть о моем разбитом сердце и уязвленной гордости. Пусть звучит по-идиотски глупо и по-детски наивно. Но он пожалеет.

На часах 8:30, я иду на кухню за бутылкой воды. Позавтракать сегодня не получится. По пути сталкиваюсь в коридоре с нашим водителем.

– Тибо, будь добр, отвези меня на работу. Сейчас только прихвачу бутылку воды!

Водитель выглядит сбитым с толку.

– Мадемуазель, вас ждет на кухне Валентин. Он сказал мне, что я могу идти, так как вы договорились о том, что он подвезет вас. Я хотел отвезти вещи в химчистку, но если ваши планы поменялись…

Настал мой черед удивляться:

– Вал? У нас на кухне?

– Именно…

– Спасибо, Тибо, ты можешь заняться своими делами, – говорю я на лету.

Я мчусь со всех ног, хотя на каблуках передвигаться быстро практически невозможно. Но я стараюсь изо всех сил. Как только подхожу к кухне, я сразу же слышу знакомый веселый голос.

– М-м, это лучший омлет в моей жизни, Джерардо! Был бы ты женщиной или хотя бы помоложе, мне пришлось бы пересмотреть свои планы на жизнь! А точнее, на женитьбу!

Я открываю дверь и вижу довольную улыбку Валентина. Он не замечает меня, сидит за барной стойкой на высоком стуле и за обе щеки уминает омлет. За последние годы он превратился в мужчину. Плечи стали шире. Серая футболка подчеркивает стройное, спортивное тело. На щеках и подбородке виднеется темная густая щетина, три года назад на нее был лишь намек. Каштановые волнистые волосы спадают ему на лоб, и он небрежным движением зачесывает их набок. Конечно, я видела его фотографии. Но в жизни он выглядит иначе… лучше, привлекательнее, горячее. Но я никогда ему в этом не признаюсь. Я моргаю и беру себя в руки. Это всего лишь Валентин, Марион! Cmon!

– Первая встреча спустя три года, и ты, разумеется, жрешь, – резко заявляю я.

От неожиданности Валентин давится и начинает судорожно кашлять.

– Джерардо, налей ему, пожалуйста, стакан воды, а то помрет на нашей кухне.

Повар смеется и подает моему другу стакан. Валентин жадно выпивает воду и пару раз громко откашливается.

– Первая встреча за три года, и ты чуть меня не убила. Я же говорю, тебя стоит бояться.

Темные глаза с любопытством оглядывают меня снизу вверх. Он жестом показывает покрутиться.

– Что-нибудь еще? Может, еще станцевать или на голове постоять? – возмущаюсь я, и он нахально заявляет:

– Если только стриптиз, моя дорогая. Тогда я готов на все, и на стойку на голове, и на танцы.

Джерардо испускает смешок, а я в старой доброй манере стукаю Валентина. Он встает со стула. На голову выше меня, смотрит сверху вниз, и в глазах столько веселья. Мне до сих пор не верится, что его непослушные кудри сменились стильной прической, волны челки обрамляют его лоб, делая взгляд темных глаз более глубоким и таинственным. Полные губы приподняты в плутовской кривой усмешке, кончик носа тоже слегка вздрагивает, когда он улыбается. Загорелый, поджарый…

– А я ничего такой, да? – самодовольно заявляет Вал, и мне хочется еще раз его стукнуть. – Ты тоже изменилась. Такая элегантная, – Валентин сразу же отпускает мне комплимент.

– Это все благодаря одежде, – спокойным тоном констатирую я очевидное. Видел бы он меня вчера.

– Да нет. Правда изменилась. Особенно взгляд… – настаивает Вал и заглядывает мне в глаза. – Ты стала старше.

– Ты будто разочарован.

– Да нет… – Он мнется.

– Стой, что не так? Я все еще могу переодеться.

Валентин минуту молчит и продолжает разглядывать меня.

– Дело не в одежде. У тебя глаза потухли, – неожиданно признается он, и я теряю дар речи. Я знаю, как ответить на его любую колкость. Но не на подобное.

– Иной раз не стоит озвучивать все, что думаешь, – шепчу я, и Валентин виновато поджимает губы.

– Прости.

– Мне кажется, вам стоит поторопиться, – словно ничего не слыша и проявляя чудеса чуткости, замечает Джерардо.

– Я взял запасной шлем специально для тебя. – Валентин рад смене темы и сразу же глотает наживку.

– Шлем? – недоуменно переспрашиваю я. – Ты не на машине?

– Ты представляешь меня водителем машины? Что больше мне подходит, «Пежо» или «Рено»?

– «Фиат»! – язвлю я, и Валентин подхватывает меня под руку.

– Пошли, язва. Ты не хочешь опоздать в свой первый же день.

– И я не хотела ехать на мотоцикле.

Он выводит меня в коридор, крикнув на прощание Джерардо:

– Джерри, дорогой мой, любимый! Я вернусь к ужину, позаботься обо мне, ладно? С тебя твоя фирменная лазанья!

– Вот подлиза! – фыркаю я.

– Ты просто завидуешь нашим с ним отношениям… Ради меня он готов на все!

– Только ты зовешь его Джерри.

– У нас с ним братская любовь! Мне можно.

Валентин надевает старые потрепанные кеды и берет с вешалки свою толстовку.

– Если без шуток, выглядишь сногсшибательно!

– Ага, с потухшими глазами, но сногсшибательно.

– Ты мне этого не забудешь, да?

– Время восемь сорок пять, я все-таки опоздаю, – вместо ответа напоминаю я.

– Не в этот раз!

Валентин подает мне белый шлем и хватает за руку. Мы выбегаем из дома и направляемся в сторону парковки. Я иду максимально быстро на максимально неудобной обуви.