– Эта штука убьет весь объем! – ною я, натягивая шлем на голову.

– Ой, не будь занудой.

Вал помогает мне зафиксировать шлем и надевает на голову свой. Затем достает ключи от «Триумфа»[7].

– Стоп, я была уверена, что вон та развалина неизвестной мне марки твоя. А ты катаешься на «Триумфе»?

Валентин бросает взгляд на мотоцикл, о котором я говорила, и закатывает глаза.

– Я, конечно, знал, что ты обо мне невысокого мнения, но не настолько же! Прыгай уже, а то точно опоздаем.

Я сажусь к нему на мотоцикл. Времени возражать нет.

– Это моя первая в жизни поездка.

– Первый раз, значит… – Он поигрывает бровями.

– Отвернись, придурок.

– Давай, обними меня уже и поедем. Только держись крепко.

Я молча обнимаю его за талию и не могу удержаться от комментария:

– Ты что, начал качаться? Откуда такой пресс?

– За три года, Марион, у меня на голове мог вырасти рог! А ты удивляешься прессу.

– Рога у тебя были всегда… бараньи, а вот пресс у ленивой задницы – явление любопытное.

Валентин фыркает и дергается с места. Я крепче стискиваю руки у него на талии.

– Не сломай мне ребра! – кричит он и поворачивает вбок. Мне на секунду кажется, что мы сейчас упадем. Поэтому я закрываю глаза и перестаю дышать. Но удара об асфальт не следует, Валентин легко лавирует между машинами и выезжает на мост Альма. Мы мчимся дальше. Ветер обдувает меня, и я ощущаю выброс адреналина и радость, пока мы мчимся по утреннему Парижу. Мы проезжаем мимо статуи Свободы, и я бросаю короткий взгляд на нее и на Башню. Как же прекрасен этот город…

– Офис же на старом месте? – спрашивает Вал, когда мы останавливаемся на красный свет.

Я усмехаюсь.

– Это так в твоем стиле, проехать почти все расстояние и в самом конце решить уточнить, а туда ли ты едешь…

– Значит, на старом. Выброшу тебя на остановке «Мишель-Анж – Отей».

– Лучше уж не выбрасывай!

– Посмотрю на твое поведение… – с этими словами Вал вновь жмет на газ.

Я в очередной раз обхватываю его со всей силы, но не могу скрыть улыбку. Как мне нравится наша утренняя поездка!

Валентин действительно тормозит около станции метро.

– Вуаля! Можете не благодарить.

– Я и не собиралась…

– Язва.

Я фыркаю и пытаюсь снять шлем, но его заело.

– Чего копаешься? У тебя осталось три минуты.

– Я не могу снять этот чертов шлем!

Вал поворачивается ко мне и улыбается.

– Ого, есть что-то, чего ты не можешь!

Проворные пальцы Валентина справляются с противной застежкой, и он стаскивает с моей головы шлем. Я сразу же поправляю волосы, и он оглядывает меня.

– Подожди-подожди! – Он решает помочь мне и подхватывает мои непослушные пряди, укладывая их, а затем заглядывает в глаза. – О, что я вижу! Блеск и радость! Понравилось колесить на нем, да?

– Ты будешь не ты, если не добьешься или не выклянчишь комплимент.

Он снимает свой шлем и продолжает смотреть на меня. А потом неожиданно целует в обе щеки. Нежно, ласково.

– Привет, Марион.

Этим он сбивает меня с толку, я моргаю и пытаюсь понять, что только что произошло.

– Чего ты так уставилась? – тут же спускает меня на землю Вал. – Не знаю, как там у любителей овсянки, но мы, французы, целуемся при встрече! А ты забываешь наши традиции!

– Ой, точно… – глупо вырывается у меня.

– Ага, утром чуть меня не убила, а вот поприветствовать нормально так и не собралась. – Вал по-детски надувает губы, будто обидевшись, чем очень меня смешит.

– Вот и улыбка появилась на лице! Пару дней со мной – и ты вновь станешь нормальным человеком!

– Ты и нормальность понятия несовместимые, Валентин! – посмеиваясь, язвлю я.

Он шутливо тянет меня за нос и признается:

– Я чертовски скучал по тебе.

И именно в эту секунду над нами нависает Алекс. От неожиданности я чуть не подскакиваю на месте. Александр переводит сердитый взгляд с меня на Валентина. Его лицо скрыто черной маской, но глаза передают всю гамму эмоций.

– Я, конечно, все понимаю, но рабочий день начинается в девять утра, – зло бросает он.

Валентин хмурится и грубо отвечает:

– И тебе привет, дружище. Сейчас и есть девять утра.

– В девять ноль-ноль, – подчеркивает мой сводный брат и вновь смотрит на меня. – Конечно, если тебе действительно интересна работа. Если нет, тогда, будь добра, не трать мое время, а продолжай развлекаться.

Я бросаю быстрый взгляд на часы Валентина. Увидев время, высоко поднимаю голову и ленивым движением перебрасываю волосы на спину.

– Эй, Алекс, полегче на поворотах. Сейчас девять ноль три, и ты сам все еще не в офисе, – нахально заявляю я и встаю с мотоцикла. – До вечера, Вал! – прощаюсь я, а он вдруг хватает меня за руку и тянет на себя.

– Поцелуи, детка. Ты все время о них забываешь. На прощание мы целуемся. Ты же знаешь, как говорят: «В Риме делай как римлянин!»

Он одаривает меня двумя нежными как перышко поцелуями в щеки.

– Во время пандемии никто не целуется, – шепчу я Валу на ухо, и он подмигивает.

– Живи так, будто это твой последний день на земле!

Я хочу ему сказать, что мечтаю прожить очень много дней на этой земле. Будучи здоровой и полной энергии, но мальчишеский блеск в его глазах и наглость, с которой он смотрит на меня, лишают дара речи. А еще я затылком чувствую недовольный и пронизывающий взгляд Алекса. И от этого взгляда покалывает все тело. И так же по всему телу волной расползается удовлетворение. И я ничего не могу с собой поделать, но на губах начинает играть самодовольная улыбка.

– Пока, Валентин…

Он подмигивает и отпускает мою руку. Не знаю, решил ли он сделать это специально, чтобы позлить Алекса, или просто ради развлечения. Валентина сложно раскусить. Никто не знает, что скрывается за веселой улыбкой и вечно смеющимися глазами. Он надевает шлем и, резко надавив на газ, срывается с места.

– Быть может, зайдем в офис, или ты планируешь весь рабочий день проторчать на улице?