Неожиданно он почувствовал, что голоден. Он продолжал стоять, пока не услышал звук легких шагов, раздавшихся в холле, затем в дверях появилась она. Лицо у нее все еще было несколько растерянным. Но ее внешний вид в этом сине-зеленом костюме, изящно отделанном золотой тесьмой, разительно изменился по сравнению с тем, как она выглядела накануне в бесформенном черном платье. Теперь она казалась совсем другой, настоящей леди. Она немного раскраснелась, но гордо держала голову, ее глаза сияли, и эта ее сияющая красота возбудила в его теле желание, как будто он был все тем же зеленым юношей, и он был рад, что его возбуждение скрывал стоявший перед ним массивный тяжелый стул.

– Пожалуйста, входите и съешьте что-нибудь, – сказал он. – Я рад, что снова вижу вас.

Она смущенно улыбнулась и позволила лакею выдвинуть для нее стул. Она села и ждала, пока лакей принесет ей чашку горячего чаю.

Граф тоже сел и молчал до тех пор, пока перед ней не поставили тарелку, на которой были ветчина, яйца и хлеб.

Она чуть вздрогнула, увидев такое количество еды, но, откусив кусочек ветчины, кивнула в знак благодарности.

– Боюсь, я приехала слишком рано, – сказала она, проглотив несколько кусочков. – Я ждала у дома, пока не вышла служанка и не стала подметать ступени у дверей. – Она слегка покраснела, делая это признание, но он нашел это очаровательным.

– Я рад снова вас видеть, – повторил он. – Кроме того, появляться вовремя – прекрасная привычка. Теперь мы можем выехать пораньше.

– Да, я подумала, что вы этого и хотели бы, – глядя в тарелку, сказала она.

Он дал ей время поесть. Теперь, когда он знал, что она не бросила его, он мог уделить внимание и своему завтраку, который показался ему намного вкуснее. И, несмотря на то, что ему хотелось погладить маленькую ямочку у ее горла, накрутить на палец локон ее блестящих волос, он понимал, что этим испугает ее, да и кругом были слуги… Так что ему следует проявить терпение.

«Очень скоро, – думал он, – очень скоро…» Но предстоит пережить бесконечно длинный день, прежде чем у него появится возможность остаться с миссис Смит наедине.

Как только завтрак закончился, он приказал подать карету, и ее небольшой багаж вместе с его вещами поместили сзади и наверху экипажа.

– У вас нет камеристки? – спросил он. Его преданный Боксел, как всегда, был готов сопровождать своего хозяина.

Она покачала головой.

– Нам придется найти вам кого-нибудь, – сказал он, когда они подошли к карете. – Может быть, одну из горничных в имении или кого-то из деревни.

Как всегда, Маркус собирался ехать верхом. Один из конюхов вывел из конюшни его большого серого поджарого коня и стоял, держа жеребца, который тряс головой и фыркал от нетерпения, готовый к бегу.

Маркус мог бы, конечно, ехать в карете со своей новой любовницей, но он по опыту знал, что тесная, тряская карета далеко не лучшее место для проявления страсти, и уж конечно, не с новой и, вероятно, неопытной любовницей, даже если посадить своего слугу снаружи, чего страшно не любил Боксел. Нет, Маркус хотел более удобной и комфортабельной, и более уединенной, обстановки!

Поэтому он поцеловал руку миссис Смит и помог ей сесть в карету, думая о том, сколько пройдет времени, прежде чем она назовет свое настоящее имя. Следом за ней в карету забрался Боксел.

Маркус сел на своего жеребца, и они двинулись по запруженной экипажами дороге, покидая Лондон.

Лорен скромно заняла место в углу кареты. Она явно чувствовала облегчение оттого, что граф не сидел рядом с ней, а ехал верхом. Это давало ей возможность на какое-то время избежать его близости, но она была не одна, напротив нее сидел этот угрюмый камердинер.

Что бы сказал граф, если бы узнал, что она присвоила себе чужое имя, с беспокойством думала она. Это сильно бы рассердило его? Чувствуя свою вину, она сжала на коленях руки и глубоко вдохнула, пытаясь расслабить напряженные плечи.

Хорошо, что Боксел не проявлял желания разговаривать с ней. Он смотрел в застекленные окна кареты, и она тоже отвернулась, глядя в противоположное окно. Позади осталась тихая площадь, где находился особняк графа, они проехали шумные улицы торгового центра Лондона, миновали бедную часть города, где более скромные дома стояли ближе друг к другу, чем в Уэст-Энде. Лорен приходилось видеть подобные места, и эти улицы не удивляли ее.

Кучер временами подгонял лошадей, когда они проезжали по узким улочкам, где было множество телег и волов, тащивших эти телеги, нагруженные углем и репой и другими товарами, поддерживавшими жизнь лавок и кухонь огромного города. Иногда они продвигались медленно, и кучера кричали друг другу: «Уступи дорогу!» или «Берегись, ты, недоумок!» Но каким-то образом им всегда удавалось благополучно проскользнуть в узкие проходы, где столкновения казались неизбежными.

Постепенно домов становилось все меньше, и появились поляны, на которых паслись коровы и овцы, а затем пошли поля с работавшими на них фермерами, и тогда кучер взмахивал кнутом, лошади ускоряли шаг, и колеса быстро катившейся кареты стучали по дороге.

Проведя беспокойную ночь, Лорен чувствовала, как тяжелеют ее веки. Она дремала, положив голову на мягкие кожаные подушки. И для нее утро промелькнуло быстро, она вздрогнула, проснувшись, когда карета замедлила ход.

Оглядевшись, она растерянно спросила:

– Мы приехали?

– Нет, – сказал Боксел. – Мы остановились у гостиницы, чтобы перекусить. Граф, должно быть, подумал, что вам надо поразмяться, – несколько презрительным тоном ответил он. – И конечно, надо переменить лошадей.

– О-о, – только и сказала Лорен. Она почувствовала себя виноватой. Слуга произнес эти слова таким тоном, как будто она была в этом путешествии лишним грузом. Не считал ли Боксел ее мошенницей? Но ведь граф, о похождениях которого ходило столько сплетен, и раньше возил, дам, или лучше сказать – женщин, в свое имение?

Она заправила выбившиеся волосы под шляпку и попыталась разгладить жакет своего дорожного костюма в надежде, что он не выглядит слишком мятым после того, как она проспала в нем в углу кареты несколько часов. Дверца кареты распахнулась, и сам граф заглянул внутрь.

– Не желаете ли немного перекусить и размять ноги, миссис Смит? – вежливо осведомился он.

– Вы очень любезны, благодарю, – сказала она, смущенно улыбнувшись. Она оперлась о протянутую графом руку и вышла из кареты.

Она увидела, что они действительно остановились у хорошей гостиницы, окна которой украшали ящики с цветущими петуниями, а ступени были чисто выметены. Конюхи суетились, перепрягая лошадей, быстро меняя сбрую. Лорен решила поесть как можно быстрее, чтобы не задерживать их. Но еще она почувствовала некую физическую потребность и обрадовалась этой остановке.

Граф проводил ее на второй этаж в отдельную гостиную. Он выдвинул для нее стул, но затем отвернулся, чтобы поговорить с хозяином, который кланялся и улыбался такой важной персоне, держа в руке бутылку вина.