В коридоре по-прежнему никого не было; только прислушавшись, можно было уловить за дверьми школьных кабинетов монотонный бубнеж учителей и периодический галдеж аудитории.

Пройдя в туалет, Сазонов предварительно убедился в том, что там никого нет, и только после этого сунул два пальца в рот. Тут он не нуждался ни в какой публике. Запишут, чего доброго, на мобильник, разместят в Интернете, и ролик с его участием станет превосходным компроматом, ну и, естественно, хорошей зацепкой для того, чтобы вытурить его с работы без лишних объяснений. А попробуй-ка ты найди в Грузии новую работу, тем более квалифицированную. Рабочих мест настолько мало, что существует негласный конкурс даже на вакансию пастуха.

Согнувшись над унитазом как вопросительный знак, Сазонов так и не смог ничего из себя выдавить. Разогнувшись и сплюнув, он задумчиво подошел к окну и открыл форточку. Достал из кармана брюк пачку сигарет и закурил.

С похмелья парочка выкуренных сигарет обычно здорово помогала, и он быстро приходил в себя.

«Покурю, – подумал Сазонов, посмотрев на часы и снова затянувшись. – Когда вернусь, журнал уже будет на столе! Ну а если его там не окажется, я им устрою Варфоломеевскую ночь».

Буквально через пять минут в туалете так сильно воняло табаком, что хрупкие девушки с непривычки могли грохнуться в обморок. Но девушкам быть в мужском туалете не полагалось, поэтому Алексей не забивал себе голову разной чепухой, справедливо рассудив, что школярам все равно, чем здесь пахнет. Тем более зимой мужской туалет по умолчанию становился курилкой.

Уж за что, за что, а за сигареты Сазонов никогда и никого не гонял, потому что и сам частенько не выдерживал и выходил во время уроков, чтобы побаловать себя куревом.

Сазонов рывком открыл дверь, словно пьяный налетчик, которого на улице ждал добрый взвод полицейских, и, картинным жестом поправив пиджак, бодро промаршировал по пустому коридору к своему кабинету.

Галдеж школьников, оставшихся без присмотра, был отчетливо слышен уже издалека.

Сазонов усмехнулся, представив, как все шуганутся, когда он зайдет в кабинет. Но его предположениям не суждено было сбыться, потому что едва он коснулся ручки двери, как его окликнул директор.

По всей школе ходили слухи, что директора пристроили здесь по блату, тем не менее его эти слухи не смущали, и, учитывая скудный список его достижений, вел он себя весьма нагло.

Сазонов давненько мечтал припечатать директора башкой о сортирный кафель, да все сдерживался, понимая, что такое самоуправство не сойдет ему с рук. К тому же директор был грузином, да еще местным, и стоит ему черкануть заявление о побоях в ментовку, как Сазонова тут же возьмут под белы рученьки и отправят для начала в «обезьянник», создав там «полноценные» условия для признательных показаний.

– Эй, Сазонов. Куда идешь? – хрипловатым голосом спросил директор в элегантном синем костюме за пару тысяч евро, который, несмотря на его стоимость, не мог скрыть значительно выдающегося вперед пуза.

«Вот отъелась бандитская харя», – недружелюбно покосился на него Алексей, подумав о том, что в былые времена за такую фамильярность можно было и в нос схлопотать.

– На урок. Куда же мне еще идти? – ответил Сазонов, стараясь говорить как можно добрее, хотя это давалось ему с трудом.

– Ай! Что урок! – поморщившись, махнул рукой директор, словно Сазонов предложил ему толкнуть идеологическую речь перед подростками о вреде алкоголизма и курения. – Я тебе дело предлагаю. Пойдем вина выпьем. Мне тут друзья прислали на дегустацию пару бутылок.

Меньше всего на свете Сазонову сейчас хотелось пить. Едва он представлял в своем воображении вкус алкоголя, как его непреодолимо тянуло «метать икру». Но мозги у него, хоть и с похмельным скрипом, все-таки работали, и он прекрасно понимал, что откажи он сейчас директору, и пиши пропало. В его лице он наживет себе смертельного врага, который вполне успешно, пользуясь своими полномочиями, выживет Сазонова из школы. О продолжении этой печальной истории можно было и не думать. Он погрузится на дно социальной клоаки и какое-то время будет там булькать, пуская пузыри и пытаясь выплыть наружу.

– Разве вам откажешь? – с шутливым огорчением вздохнул Сазонов и развел руками.

Директор ухмыльнулся, словно в очередной раз продемонстрировал свое превосходство над Сазоновым, прекрасно понимая, что тому некуда деваться. Рабочее место в наше время, знаете ли, достаточно ценная штука.

Сазонов плелся за директором по длинному коридору, временами испытывая навязчивое желание двинуть ему пару раз по загривку или поднять его за шманты и встряхнуть пару раз. Не нравился ему этот самодовольный урод, и все тут.

На середине пути Сазонов тормознул.

– Ну, что там еще?

– Так с детьми что делать? Они ждут меня.

– В первый раз, что ли? Скажешь, что был у меня на совещании.

– Точно. Как это я сразу не догадался, – почесал макушку Сазонов, мысленно представляя, как прямым правой отправляет директора в нокаут.

Он уже ненавидел себя за то, что утром не пораскинул мозгами и все-таки приплелся на работу, вместо того чтобы, скажем, дремать сейчас на кровати и потягивать холодное пиво. Теперь придется сидеть с этим толстяком, возомнившим себя пупом земли, в его роскошном кабинете и выслушивать его однообразный и унылый бред, смысловое содержание которого от пьянки к пьянке оставалось неизменным.

Вдобавок ко всему дело не обходилось без тошнотворных тостов и тупорылых анекдотов, рассчитанных на недоразвитых личностей. Ко всему прочему в джентльменский набор входили подколки над Сазоновым, что он, дескать, такой тупой здоровяк, а все-таки работает учителем.

Обычно в такие моменты Сазонов изо всех сил сжимал кулаки и зубы, чтобы сдержаться и не вмазать этому придурку, чтобы тот не опрокинулся, как кукла, вместе с офисным креслом.

Пройдя длинным коридором, стены которого были выкрашены бледно-голубой краской, Сазонов с директором поднялись по лестнице на третий этаж и зашли в холл, с виду казавшийся обычным, но внутри которого было два кабинета.

Обстановка в холле намекала на то, что здесь работают не какие-нибудь там горемыки, а люди солидные, власть предержащие, уважаемые люди не только города, но и страны.

Потолок был высоким, под три метра, так что Сазонов при всем своем желании не смог бы дотянуться до него рукой, ноги утопали в пушистом ковре, а стены были отделаны красным деревом.

Помимо всего прочего здесь был огромный кожаный диван для посетителей и еще стоял журнальный столик. Все это барахло директор то ли выписал на бюджетные деньги из-за границы, то ли ему подсобили чьи-то родители, которые кровь из носу хотели, чтобы их «гениальное» чадо училось в элитном образовательном заведении.

«Тоже мне, элита страны, – подумал про себя Сазонов, пока директор возился с ключами от кабинета. – Ничего толком не знают. Ни истории, ни русского языка, ни искусства, да и не хотят знать. Им только подавай ночные клубы, дорогие тачки и побольше развлечений, да все за родительские бабки, потому что сами даже вшивую копейку заработать не в состоянии. Отдали бы их мне на перековку на пару месяцев, я бы быстро им мозги вправил. А то все носом крутят и бегают жаловаться на меня, что, мол, слишком прессую. Эх вы, молокососы! Вы еще не знаете, как прессуют по-настоящему…»