и поприбыльней. Но это я, пожалуй, озвучивать не буду, нам с ним ещё работать.

– Может и так. Только я не отпускаю на свободу тех, от кого потом может по башке прилететь, Валерия Игнатьевна, – а мужик не промах. Прямо в лоб мне зарядил обвинениями.

– Ну, кто на что учился, – отвечаю такой же циничной усмешкой. Не складывается у нас общение. Жаль.

– Ладно, шутки в сторону, – неожиданно серьёзнеет следователь и закуривает вторую сигарету. – Вам надо камеры установить. И сигналку хорошую. Чтоб если квартиру ещё раз вскроют, сразу же наши выехали по адресу. И с отцом своим разберитесь. Ну или он пусть разберется со своими корешами. Мне ли вам говорить, что в первую очередь страдают родственники авторитетов. Семья – это первая и самая важная цель. Вы ведь не забыли свою мать? – его вопрос сшибает меня с ног. В прямом смысле этого слова. У меня подворачивается каблук, из-за чего едва не падаю. Багрянцев хватает меня за локоть, помогая устоять.

– А вы откуда о моей маме знаете?

Вздыхает, выпуская дым вверх. Щурится.

– Я тогда, в общем-то, как и сейчас, в уголовном розыске работал. В ночь, когда всё случилось, я к вам выезжал. Вы меня, наверное, не помните, а я вот всё думал, где лицо ваше видел. Вы тогда девочкой ещё были. Но взгляд ваш до сих пор помню, – я сглотнула, опустила глаза на свои туфли. Больная тема, тяжёлая. – А сейчас вы таких вот защищаете. Зачем? – спросил вдруг и я забыла, о чём вообще изначально шла речь. – Вы не подумайте, я не осуждаю. Время сейчас такое. Но разве не должны вы были держаться от криминального мира подальше?

Пожимаю плечами, силясь скрыть за дежурной усмешкой боль и разочарование.

– А у меня выхода особо не было. Либо криминальный мир с той стороны, – кивнула на Хаджиева, которому уже, должно быть, икается. – Либо с этой. Я выбрала то, что не так сильно кровью воняло.

Он кривит рот в какой-то мученической гримасе.

– А здесь не лучше, Валерия Игнатьевна. Поверьте мне. Вы ещё молоды. Цветочки уже видели, а «ягодки»… они впереди. Ладно, морали не буду вам читать. Не моё это. Я больше по части перевоспитания. Раз ко мне обратились, значит, совет нужен. Так вот, советую вам телохранителя нанять. Хотя бы на то время, пока не сообразите, что к чему. И так, чтобы он дневал и ночевал с вами. Но вообще, если захотят навредить физически, то найдут способ.

Спасибо. Успокоил.

– Спасибо, Виталий Алексеевич.

– Да не что. Удачи.

ГЛАВА 8

Хаджиев послушно ждал меня в машине, и как только я села в салон, зыркнул в зеркало заднего вида.

– Можем ехать?

– Да. Спасибо, что подождал.

Он кивнул, но в воздухе повисла недосказанность.

– О чём ты говорила с ментом? – всё же спросил спустя время, опять ощутила на себе его взгляд.

– Это важно?

– Да. Ты мой адвокат. И мне хотелось бы знать, о чём ты общалась с ментом, мечтающим упечь меня на зону.

Угу. Ясненько. Это он меня, значит, должен опасаться, а не я его.

– Если ты мне не доверяешь или имеешь какие-то подозрения, можешь найти себе другого защитника. Это не я к тебе в адвокаты набивалась, если помнишь, – отвечаю резковато. Заслужил.

– И всё же? – прёт напролом нахальный бородач. Если бы можно было воспроизвести звук закатывающихся глаз, он бы его услышал.

– Мы говорили на тему, которая к тебе никакого отношения не имеет, – немного привираю. – В мою квартиру недавно кто-то ворвался, вот я и спросила у него, можно ли найти этого человека.

– Они даже пытаться не будут, – хмыкнул этот.

– Спасибо. В курсе.

– Хочешь, я найду?

– Зачем?

– Ну, это ты решишь зачем. Захочешь, сдадим его ментам, захочешь – в асфальт закатаю, – пожал плечами как-то уж слишком буднично. Он же пошутил насчёт асфальта? Хотя, о чём это я? Понятно же, что следователь прав, и импульсивное расстройство личности – это лишь прикрытие. Сейчас у каждого второго можно какое-нибудь психическое отклонение отыскать. Если постараться. А когда доктора стимулируют ещё и денежкой, то тут какую хочешь шизу найдут. Надо бы как-нибудь побеседовать с его психиатром. Чтобы в случае, если дело дойдёт до суда, моё имя не замарали в грязи взяточничества и подкупа. Потом хрен отмоешься.

– Ты не понял. Зачем это всё тебе? Если собираешься сотрудничать по бартеру «ты мне – я тебе», то мне такой вариант оплаты не подходит. Только денежный гонорар.

– Разве я отказывался платить?

– Пока нет. Я предупреждаю. На всякий случай.

– Я же сказал, что заплачу. Могу дать аванс, – взгляд в зеркале показался смеющимся.

– Да, это хорошая идея, – отказываться от его предложения, конечно же, не собиралась.

– Не вопрос. Завтра приеду с деньгами.

Я на несколько секунд застыла на его профиле. Не красавец. Но и не отталкивающий. Просто не мой типаж. Мне всегда нравились мужчины более видные, солидные, что ли. В идеальном костюме и дорогих ботинках. Воспитанные, знающие себе цену.

Этот же, как гопник из подворотни. Футболка, джинсы, кожанка, солнцезащитные очки и наушники, торчащие из ушей, которые он, похоже, никогда не вынимает. Небось и слушает какой-нибудь рок или реп. Спасибо, хоть меня слышит.

– Интересная татуировка, – кивнула на знак на его запястье. – Что-то обозначает или просто баловство? – зашла издалека, но мне вдруг показалось, что он все понял. Понял, что хотя бы какая-то часть нашего со следаком разговора касалось его лично. Да, разведчик из меня, как из говна пуля, как любит говаривать мой папаша.

– Я ничего не делаю просто так, Валерия Игнатьевна, – усмешка его мне не понравилась.

– Вот как? И что же значит эта тату?

– Это знак моего членства в одной организации.

О, как. Группировки теперь так называются?

– И что это за организация? – спрашиваю лениво, якобы просто поддерживая разговор.

– Тебе не нужно этого знать. Если не хочешь, чтобы следующий визит незваных гостей не обернулся твоим убийством.

Чего он сейчас сказал? Я едва не поперхнулась.

– Это угроза?

– Нет. Угрожаю я по-другому. Сейчас только предупреждаю. Не хочу, чтобы тебе навредили.

Саркастически хмыкнула на его своеобразную и довольно сомнительную заботу.

– И в честь чего это ты так обо мне беспокоишься?

– Всё просто, Валерия Игнатьевна. Видишь ли, ты мне нужна. А я могу быть полезным тебе. Это называется взаимовыручка.

Это называется сказками и брехнёй. Но да ладно. Мне с ним недолго работать. Надо бы ускорить его дело. Отмазать и распрощаться