— Может, ты хочешь исповедаться, дитя мое?

— Не хочу. Но тебе я скажу, что я боюсь, боюсь тех крайне странных разговоров, которые уже некоторое время происходят между мной и двумя мужчинами. Каждую ночь, с перерывами на день. Это у нас тянется как роман с продолжением, из номера в номер.

— И ты боишься чего-то, связанного с этими разговорами?

— И ты бы боялась. Я бездетна и никак не могу зачать, хотя очень хочу, а они мне обещают искусственное оплодотворение. Да еще готовы за все платить вместо меня…

И тут, в тот самый момент, когда я уже решила отрясти прах со своей обуви и оставить посетительницу на улице одну, когда я потянулась рукой к дверной ручке, чтобы войти в монастырский постоялый двор, ручка исчезла. Остался только ключ в замочной скважине. Он сам собой повернулся два раза и тем самым закрыл входную дверь. Тогда я обернулась к девушке, которая по-прежнему стояла перед церковью, и спросила ее:

— Как твое имя, дитя мое?

— Я тебе не дитя. А зовут меня Даласена.

Порядком напуганная и ею, и историей с дверной ручкой и ключом, я сказала:

— Книги когда-то были очень дороги. Из-за пергамента. Когда-то для того, чтобы переписать Дамаскина, «Законник царя Душана» или сочинение Порфирогенета, нужно было зарезать целое стадо овец, если считать, что из каждого животного получается четыре листа in folio… Сегодня это уже не так. Никакого вреда не будет, если я запишу все, что ты расскажешь …

Вот так получилось, что Даласена стала через день приходить в наш монастырь Преображения и рассказывать мне свою жизнь. Она рассказывала, а я записывала в тетрадь, которая пахла соломенным тюфяком и шпинатом с бараниной, потому что я листала ее после ужина.

ЖИТИЕ БАРЫШНИ ДАЛАСЕНЫ

Барышня Даласена родилась в городе над двумя реками, у добрых и набожных родителей, которых она, за неимением лучшего, полюбила… Еще в детстве, в пятилетнем возрасте, она стала заглядываться на одного ровесника. Любовь была взаимной, и им не терпелось дождаться, когда они вырастут и когда, как они надеялись, не только их души, но и тела найдут дорогу друг к другу. Но когда они достигли такого возраста, произошло нечто страшное. Она превратилась в высокую, стройную красавицу с тяжелой грудью, похожей на освященный плод, а он покрылся прыщами, остался безбородым и начал расти вширь. Он начал походить на кого-то другого, на кого раньше не походил. Такого она любить не могла.

Когда он в первый раз захотел ее поцеловать, она залепила ему пощечину и сказала, что он обманул ее и украл у нее самое драгоценное из всего, что было в ее жизни. Так они расстались, и она последовала за своим телом…

Короче говоря, Даласена легко поведала мне всю свою жизнь, в которой не было ничего особенного, за исключением страстного желания иметь ребенка, которого она иметь не могла, и нескольких недель жизни, которые текли не вперед, а назад. Словом, она была самой обычной студенткой, обыкновенной молодой девушкой, вот только в ее рассказе да и в монастыре в те недели, пока она к нам ходила, все словно чуть-чуть колебалось, будто что - то мешало времени свободно перетекать из одного дня в другой. В один из таких дней, к примеру, до полудня была среда, а после полудня уже четверг, причем праздничный — день святого пророка Илии.

«Не бойся, — сказала она, словно догадавшись, о чем я думаю, — у вас здесь иногда воскресенье, переодетое в среду, поджидает четверг…»

Со страхом в сердце и бараниной в животе записывала я ее жизнь, боясь Даласены все больше и больше, потому что я, видимо, чувствовала, что каким-то необъяснимым, чудесным образом и я, и все, что меня окружало, зависело от этой девушки.

Что же касается бесед Даласены с теми двумя мужчинами, они действительно продолжались из вечера в вечер, как она и сообщила вначале. Это были мучительные и какие-то призрачные переговоры. Главным их содержанием было искусственное оплодотворение. А началось все вот как. Одна из подруг дала Даласене номер телефона некоего Универсального научного общества по изучению новых явлений, и Даласена туда позвонила. С нее потребовали массу различных данных, и потом она отправилась на первую встречу — на улицу Карагеоргия, 59. Это старое двухэтажное здание, построенное в 1890 году и в свое время принадлежавшее братьям Крсманович, торговцам. Сейчас это был довольно запущенный дом, и именно здесь, на верхнем этаже, через день происходили вечерние встречи. Первое «продолжение» разговора, которое она могла вспомнить, звучало так, как записано в моей тетради:

Начало разговора в доме номер 59 по улице Карагеоргия

Однажды вечером, когда хозяина не было в Белграде, в дом 59 по улице Карагеоргия наведались посетители. У них был ключ, оставленный им хозяином дома, и они сидели в одной из комнат перед камином, в котором потрескивали дубовые и сливовые поленья. Их было трое. Два господина в темных костюмах, один из которых за весь вечер не проронил ни слова, и барышня Даласена. Господин помоложе обращался к ней тихим решительным голосом. Его носки, как было видно по их рисунку, вязали специально для правой и для левой ноги. В самом начале разговора он сообщил, что Даласена приглашена на встречу как одна из тех, кто обратился в Универсальное научное общество по изучению новых явлений с просьбой посодействовать им в искусственном оплодотворении. Кроме того, он подчеркнул, что в любой момент она может отказаться от участия в том, что ей предложат, однако попросил сначала выслушать его до конца, поскольку оплодотворение, о котором идет речь, представляет собой совершенно особый процесс. Для большей ясности он разбил свое выступление на несколько разделов. Сначала он рассказал о научном открытии, благодаря которому они смогли собраться.

Плазма L.

Недавно было обнаружено, что кроме человеческой спермы на Земле существует еще один вид семени, не имеющий человеческого, животного или растительного происхождения. Для того чтобы потом не путаться, назовем его, к примеру, плазма L. Мы не знаем, присутствует ли она на Земле изначально или же, что гораздо вероятнее, появилась только недавно.

— И ты считаешь, что я самое подходящее место, чтобы бросить кости и выиграть? Откуда это чудо взялось? — из полумрака подала голос барышня Даласена.

— Наиболее вероятной представляется гипотеза, согласно которой семя жизни попало на Землю из космоса. То же самое, видимо, можно сказать и о плазме L. Однако оплодотворение плазмой L. гораздо сложнее или, точнее говоря, весьма отличается от того способа, каким размножаются существа на Земле.

Отец

— Наше Универсальное научное общество по изучению новых явлений располагает компьютером с вашим именем и, кроме того, еще пятью компьютерами, которые носят другие имена: Ганнибал, Уайт, Абрахам — и имена хозяев этого дома, который сегодня вечером оказал нам гостеприимство, речь идет о госпоже Исидоре и господине Лисинском. Эти компьютеры, так же как и ваш, загружены тоннами данных о физических и психических особенностях упомянутых лиц. Некоторым, очень сложным, образом все эти лица являются отцом будущего плода.