На мгновенье Райанна почувствовала угрызение совести. Если бы она не скрывала от Алексиса Петракиса факт существования Ники, мальчик мог бы все время жить в таких условиях. Даже вопреки желанию Алексиса государство потребовало бы от него взять на себя финансовую ответственность за сына, хотя и незаконнорожденного.

Лицо Райанны стало каменным.

Даже в обмен на все блага мира она ни за что бы не сказала Алексису Петракису о Ники! Некоторые отцы просто не заслуживают счастья иметь детей. Разве ее собственное детство не пример тому? Мать жила в постоянной надежде на возвращение мужа, а сама Райанна тосковала об отце, который совершенно ею не интересовался. Нет! Лучше уж у Ники совсем не будет отца…

Какой-то странный звук прервал ее размышления. Райанна увидела, как на пляже Ники и Кэрен подняли головы. Через мгновенье на горизонте показался вертолет.

Неужели это снова доктор, удивилась Райанна, но он уже дважды навещал меня и остался доволен тем, как идет процесс выздоровления, и не собирался появляться здесь раньше следующей недели…

Тогда кто же это мог быть?

Райанне не пришлось долго ждать ответа.

Алексис рывком открыл дверь на веранду. Внезапность — лучшая тактика нападения. Неужели эта женщина действительно полагает, что ей просто так позволят поселиться здесь, в роскоши, и ничего не потребуют взамен? Алексис случайно взглянул в сторону пляжа и замер.

Его сын плескался в море. Заливаясь смехом, он радостно перепрыгивал через крошечные волны, ничем не походя на того замкнутого, напуганного ребенка, которого Алексис увидел в доме опекунши.

— Что ты тут делаешь?

Алексис резко повернул голову и холодно взглянул на женщину, которая произвела на свет его сына, а потом четыре года скрывала факт его рождения.

Она была страшно бледна, а ее ввалившиеся глаза светились испугом и ненавистью.

Алексис опустился в одно из плетеных кресел и некоторое время молча вглядывался в лицо Райанны.

— Нам есть что… обсудить.

— Ты хочешь, чтобы я подписала бумаги? Чтобы я не имела юридического права ничего сообщать журналистам насчет Ники?

Так вот, значит, что она планировала? Собиралась рассказать о моем сыне желтой прессе, чтобы весь мир ахнул!

— Ты никогда никому не расскажешь о Ники. Зачем, по-твоему, я привез тебя сюда? Чтобы ты могла поправить здоровье?

— Когда я смогу снова увезти мальчика в Англию?

Алексис Петракис хочет получить гарантии молчания — отлично, она подпишет все, лишь бы как можно быстрее отделаться от этого человека.

— Ты не вернешься в Англию, равно как и мой сын, — голос мужчины прозвучал совершенно бесстрастно.

Словно холодный стальной нож вонзился в сердце Райанны.

— С этого момента, — продолжал Алексис, — ты будешь жить здесь. Возможно, позже, когда Ники достигнет школьного возраста и научится свободно говорить по-гречески, я приму другое решение.

— Достигнет школьного возраста? Будет говорить по-гречески? О чем ты, черт возьми?

— Я говорю о том, как будет теперь жить мой сын.

Губы Райанны побелели.

— Давайте бумаги, мистер Петракис, я их подпишу! Это гораздо проще, чем тот идиотизм, который вы предлагаете в качестве альтернативы!

— У тебя нет выбора. Мой сын остается в Греции, и ты тоже — до тех пор, пока будешь нужна ребенку.

— Ты просто не в своем уме! Неужели ты всерьез полагаешь, что я останусь тут в заключении?

— Запомни хорошенько: с этого момента ты будешь делать только то, что я захочу! И никаких обсуждений!

Райанна непроизвольно подалась вперед. Ее ребра отозвались нестерпимой болью.

— Я не буду ничего обсуждать с тобой, даже если от этого будет зависеть моя жизнь!

— Позволь разъяснить тебе твое положение, — холодно сказал Алексис Петракис. — Если ты и лелеяла когда-то мечты о том, что я буду содержать тебя в роскоши в Англии, довольствуясь редкими свиданиями с Ники, можешь забыть об этом. Я потерял четыре года его жизни и должен был бы уничтожить тебя за это. Но у меня связаны руки — пока Ники еще маленький, его счастье зависит от тебя, и только по этой причине я терплю твое присутствие. Так что не питай абсолютно никаких иллюзий.

Райанна ужаснулась: она не могла поверить услышанному.

— А сейчас… — как ни в чем не бывало продолжил Алексис, — я начну наверстывать упущенное.

Райанне хотелось закричать, но она будто онемела. Ее сковал ужас.

Алексис, необыкновенно элегантный в своем легком костюме, уже спускался по каменным ступеням на пляж.

Райанна приподнялась, опершись на подлокотник шезлонга, и тут же почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Но женщине было все равно: спотыкаясь, она направилась к ступеням. У Райанны кружилась голова и противно дрожали колени, но она видела только радостно плескавшегося на мелководье Ники, Именно к нему, маленькому и беззащитному, направлялся человек, которого Райанна прикончила бы на месте, если бы смогла.

Женщина вцепилась в каменные перила, пытаясь удержаться на ногах, но ее сознание заволокло серым туманом, а море и песок ярко вспыхнули перед ее глазами и внезапно погрузились во тьму.

Услышав глухой звук упавшего тела, Алексис обернулся. Сидящая на песке под тентом Кэрен вскрикнула.

— Смотрите за Ники! — коротко бросил ей Алексис и быстрыми шагами направился к вилле. — Не подпускайте его к матери!

Мужчина громко позвал сиделку и поднял на руки неподвижное тело. Райанна казалась почти невесомой. Алексис торопливо поднялся по ступенькам и внес женщину в дом.

Мисс Томпсон бросилась навстречу, но он оборвал ее причитания:

— В какую комнату ее поместили?

— Сюда, — сиделка кивнула на главную спальню.

Алексис опустил Райанну на кровать.

— Мисс Дэвьюс пыталась спуститься по ступенькам и упала.

Сиделка проверила пульс и ритм сердца своей подопечной и уложила ее поудобнее.

— Надо вызвать врача? — спросил Алексис.

— Мисс Дэвьюс вот-вот придет в себя, — уверенно заявила сиделка.

Алексис кивнул и торопливо покинул спальню.

Через окно веранды он увидел, как на пляже няня с трудом удерживает вырывающегося Ники. Неужели Райанна совсем ничего не соображает? Так напугать ребенка! Что она опять задумала? Еще одну эффектную сцену, вроде той, которую она закатила перед домом опекунши? Может, эта низкая женщина решила показать, какой любящей матерью она вдруг стала?

Прямо как моя собственная мать…

С трудом взяв себя в руки, Алексис спустился на пляж и направился к сыну.