Вот ведь удивительный народ! Живут по соседству и дружат с хмырем, с ними в деревне живет настоящая ведунья, а спустить всех собак решили на меня. Словами не передать как же это…

– Обидно? – внезапно спросила бабушка, словно прочитав мои мысли.

– За что они так со мной? – я обняла себя за плечи и прислонилась к стене, даже не думая, что Берегиня станет отвечать на мой вопрос. – Я же не нарочно, – тихонько сказала я. – Я не хотела напугать ребенка, только поймать, не дать упасть, успокоить…

– Ясно за что, – не раздумывая, ответила старушка. – Ты же фея. А все с малых лет знают, что феи могут украсть человека и держать в своем дивном городе несколько сотен лет, а уж больно падки они до детей.

– Но ведь глупости все это! Сейчас такого и подавно нет. Разве можно вот так запросто обвинить живое существо в преступлении, которое он не совершал? – я все продолжала возмущаться, не замечая улыбки старушки. – Да они просто темные люди, не видят дальше собственного носа, да и тот у них застрял на дне чекушки…

– А сама ты значит больно светлая? – резко пресекла меня бабушка. – И на хмыря смотришь с пренебрежением лишь потому, что цвет глаз не по нраву?

– Но его-то они не боятся, – обиженно насупилась я.

– Не боятся, – легко подтвердила старушка. – Так ведь и знают его много лет в отличии от тебя. Если бы не он, ни один деревенский мужик охотится бы не смог, не знали бы ни одной тропинки через болота, умерли бы от хворей, если бы он мне лекарственные травы не носил. Потому его и уважают.

– Ага, видела я, как его уважают, – тихонько фыркнула, вспомнив висевших на нем трещоток, а Берегиня рассмеялась в ответ. – Все знают, что хмыри – душегубы: людей в болото утаскивают, – не отступала я, пытаясь доказать свою правоту.

– Так ведь все знают, что и феи крадут людей и дурманят сознание, – не растерялась старушка.

Я отвернулась к маленькому окошку, разглядывая связку чеснока так, словно нет картины занимательнее этой.

– Хоть не веришь, голубка, но не заслуживает хозяин болот твоего презрения.

Я тактично промолчала, не готовая сиюминутно выдавать амнистии и посвящать хмыря в статус великомученика, зато мне представился отличный шанс, выведать у всезнающей старушки интересующие подробности.

– Бабушка Берегиня, а как так вышло что Ратмир с Яном стали родными братьями?

– Ежели свинью гусем назовешь, она птицей не станет, – фыркнула старушка. – Никакие они не братья. Лет десять почти как угодил Ян в топь, верная смерть его там ждала. Но Ратмир на подмогу пришел и вытащил мальчишку, отогрел, накормил, потом в деревню обратно привел. А на следующее утро мальчишка взял и обратно на болото пошел доброго друга искать. Сколько раз его из болот Ратмир тянул и не сосчитать, сколько бы раз не возвращал в деревню, тот за ним обратно в чащу тянулся. А как узнал наш хмырь, что ребенок как былинка в поле, от дома к дому мается, никому ненужный скитается по деревне, так и забрал к себе, приютил, братом названным сделал.

– Значит, Ян сирота? – спросила я, смахивая непрошеные слезы, которые так и норовили сорваться с глаз.

– Нет, голубка, не сирота, – тихо промолвила бабушка с горечью в голосе. – Ходит мать его по деревне, все глядит исподлобья на дитя свое нагулянное, нежеланное. Смотрит на удаль его молодецкую и кается.

– Почему же не примет его? – рассказ старухи поразил меня до глубины души.

– Перед людьми стыдно, что нагуляла да скрыла. Перед собой стыдно, перед ним и перед Богом, что избавиться хотела и убить. У меня помощи искала, но не по адресу пришла.

– Почему? – спросило мое неуемное любопытство. От подружек-наяд давно слышала, что ведьмы, травницы всякие помогают женщинам предотвратить нежелательные беременности.

– Как же я могла? – пожала плечами старушка. – А кто тебя из болота бы вытащил, коли б Ян не родился? Ждут его подвиги великие, не мне ему на пути становиться.

– Откуда вы все знаете?

– А вот птицы на хвосте принесли, – отшутилась бабушка. – Сказали, фея придет, все про всех выпытывать станет.

– А вы знали невесту Ратмира? – спросила я из женского любопытства, нисколько не обидевшись на слова старухи.

– Не знала такой, – пожала плечами она, от чего из моей груди едва не вырвался вздох разочарования. – По крайней мере, в деревне у нас такой не было. Погоди, есть кое-что у меня для тебя, – окликнула меня старуха так, словно я куда-то уходить собиралась.

Она зашла в комнату и спустя несколько минут вернулась оттуда, держа в руках крохотный пузырек.

– Как надо будет любые чары снять, тогда и пригодится тебе полынь-зелье. Выпьет человек и все дурное забудет.

Стоило мне только взять у старушки маленький пузырек и зажать его в ладони, как дверь резко отворилась и в сени вошел хмырь. На лице его не было и тени улыбки, а сам он выглядел уставшим и измученным.

– Одевай куртку и пошли, – с порога скомандовал мужчина, а я только сейчас вспомнила, что куртка моя осталась на площади. Не до нее как-то было, хотелось свою собственную шкуру спасти. Ратмир все понял, казалось бы, без слов, вздохнул горько и потянулся к вешалке, где висела его старая куртка. Та самая, в которой я и пришла. – Держи, принцесса. Потеряешь и эту, будешь две новых должна, – ухмыльнулся хмырь.

Наскоро попрощавшись со старушкой, я вышла вслед за мужчиной, который уверенно шагал по тропинке, минуя деревенские дома.

– Я бы хотела и с Яном попрощаться, – попыталась я остановить Ратмира, что было не так-то просто.

– Незачем, это лишнее, – скупо бросил мне через плечо хмырь, а я только вцепилась в его рукав посильнее, призывая остановиться. – Ты здесь всего один день и никогда не вернешься. Так зачем привязывать мальчишку к себе? – зло проговорил он.

Но если раньше я бы восприняла его слова как обычное хамство, то после слов Берегини я понимала, что он просто заботится и оберегает брата как может. Хотелось ему доказать, что я не из тех, кто пользуется доверием и расположением исключительно ради выгоды, но замолчала, подумав о том, что я действительно не собиралась сюда возвращаться.

– Я поеду в Драдн? – вместо этого спросила я.

– Нет, принцесса, у кузнеца, чьего ребенка ты тискала на площади, теперь на тебя большой зуб имеется. Так что в Драдн ты не поедешь, а пойдешь пешком, – Ратмир остановился и посмотрел прямо мне в глаза.

– Почему пешком? – переспросила я.

– Потому что летать ты не умеешь, а у меня с лошадьми очень натянутые отношения, – пожал плечами мужчина и свесил голову набок, рассматривая меня.

– Так ты пойдешь со мной? – я обрадовалась, что не осталась одна в такой час.

– Разве можно тебя одну оставить, горе ты луковое?!

Ратмир уверенно шагал по проселочной дороге, а я вновь едва поспевала за ним. Казалось, за его огромными шагами не успевало даже солнце и, устав гнаться за хмырем, спряталось за горизонтом. В сумерках я не пропускала ни одного корешка и выбоинки, чтобы переступиться или споткнуться.