— Может, убьем от греха подальше? — предложил Архип. — И концы в болото.

Вот тебе и гуманисты, вот тебе и альтруисты.

— Всегда успеем. — Лишенный предрассудков прапорщик положил существо на колено животом и несильно надавил на спину. Существо закашлялось, исторгая из себя болотную жижу, и замотало головой. Отхаркавшись, оно село на землю и, обведя мутным взглядом окруживших его людей, слабо просипело:

— Спасибо!

— Глянь, говорит! — Антип почесал за ухом.

— Так оно же на помощь звало, — напомнил тому брат, — еще бы оно не говорило.

— Я не ОНО! — приходившее в себя существо стало отдирать от шерсти тину. — Я гражданин Антиции.

— Чего ты Антиции? — спросил Антип.

— Гражданин, неуч, житель, значится, — ответил «черт». — А величают меня Сатирус Фавнуциус — герой Иллады.

— А-а, так ты сатир? — вспомнил Алексей: где-то читал о них, в мифах, кажись, и не совсем хорошее. — По описанию вроде схож.

— Предок мой, Козьмидус, проведал где-то, что ежели из следа от копыта козлиного вина молодого отведать, то враз козленком и обернешься. Не поверил он этой сказке, поспорил… — выложил свою историю сатир.

— Ладно, не продолжай, — перебил Круглов. — И так все знают — пить вредно.

— А как ты в болото угодил? — поинтересовался Антип.

— Думал, срежу немного, — уклончиво ответил сатир. — Там, на дороге народу — не пройти, вот чуть и не утоп.

— Как там тебя, Сатирус Фавнуциус, а куда ты путь держишь? — продолжил Алексей допрос.

— Ох, долго рассказывать, — отмахнулся тот копытом. — Если в двух словах, иду принцессу вызволять из полона. Потому как я последний герой антицийский.

У Круглова чуть глаз не выпал, братья тоже не поверили своим ушам. Подумав и решив, что сатир просто врет без зазрения, прапорщик подначил его:

— А чего это, по всей вашей Антиции героев других не нашлось, коли тебя избрали?

— Был один. Всем героям герой. Гираклус его величали. Силища неописуемая, кентавру одной левой хребет ломал. Друг мой закадычный. Двенадцать подвигов совершить должен был. Да на десятом и оплошал. Подвиг совершил — да сам вышел весь.

— Как так, подвиг совершить и погибнуть? — не поверил Антип.

— Ой, да запросто. Нименибейский лев, что в шкуре броневой Илладу стращал, поперхнулся Гираклусом и преставился заодно с героем. А я ему говорил: «Гера, не связывайся ты со львом, не надо». Он ведь по-нашему ни бе ни ме ни кукареку. Там с кентаврами переговорить, даже с гарпиями можно было общий язык найти, а он все шкуру себе хотел непробиваемую. Вот так.

— А ты как же героем стал, коли Гираклус десять подвигов наделал? — спросил Архип.

— Клич по Антиции пустили, мол, кто одиннадцатый подвиг совершит — тому предыдущие засчитаются.

— И?

— Никто не брался. Меня, как его лучшего друга, какая-то скотина и вытолкнула из толпы. Так и совершил я одиннадцатый подвиг. И героем стал.

— А что за подвиг?

— Авдеевы конюшни почистил.

Братья прыснули, а сатир, обидевшись, продолжил:

— Думаете, ерунда?! А вот фигушки. Авдей свои табуны несметные в конюшнях держал. Антиция от вони задыхалась. Я сам там чуть копыта не от… в общем, чуть не сдох, пока чистил. Так что подвиг этот остальные с лихвой перекрыл, это вам не вепрю дикому пятак чистить. Мне еще один — двенадцатый совершить осталось.

— И это спасти княжну? — догадался Алексей.

— Принцессу, — поправил сатир. — Ее гроб скрипучие рыцари сперли прямо из храма. Я их сам не видел, но говорят, те еще чудовища, ужас на людей наводят неописуемый.

— Так ты за мертвой принцессой в путь отправился? — скривился Антип.

— Нет, с чего это она мертвая?

— Так в гробу же.

— Спит она зачарованным сном, и только я знаю великую тайну, как ее разбудить можно, — похвастался сатир. — Мне ее знахарь наш Афоня по секрету открыл. Так и сказал: «Чтоб гроб опять назад не тащить, надо сделать то-то и то-то…»

— Поцеловать, что ли? — раскрыл «великую тайну» Алексей, что-что, а про подобные чудеса он читал еще в детстве.

Сатир в изумлении уставился на Круглова, а близнецы еще раз удостоверились в мудрости их Командира.

— И с чего ты взял, что именно от твоего поцелуя она проснется? — спросил Алексей.

— Мудрец Афоня сказал. Он сказал, что мне идти надобно, так как знаки в свою трубу дальнозорную в небе узрел, на меня все указующие.

— Какие знаки?

— Спасет принцессу, сказал он, не маг, не волхв, не ведун, а человек, с того света пришедший, да в шкуре необычной, а у меня их две, одна на мне, вторая в ранце. А сегодня, как он и предсказал, вернулся я с того света. Все и сходится.

— Это шкура льва у тебя в котомке валяется?

— Ага, она самая, броневая. От оружия любого защита. А ты что в пятнистой? С гепарда какого-нибудь содрал?

— Нет, на складе выдали, — честно признался прапорщик, но ему никто не поверил.

Близнецы отозвали Командира в сторону. Пошептавшись с ними, Круглов подошел к сатиру.

— Короче, тут такое дело. Мы тоже идем к гробокопам. Хочешь — с нами иди, хочешь — сам добирайся. В лесу мест гиблых много, жаль тебя близнецам, просят за тебя.

Недолго думая сатир протянул руку:

— Коли так, окажу вам честь, зовите меня просто Фавнус, а то и сам иной раз заговариваюсь, как имя свое провозглашаю. Вместе веселее, тем более тут у вас мафии на дорогах развелось.

— Что ж, в путь.

Потеряв совсем немного времени, друзья сделали сразу два дела: вернули сатира с того света и приобрели себе еще одну проблему. Но тем не менее миссия продолжалась.

У ученых это называется симпозиум, у врачей — консилиум, у чиновников — совещание, у бояр — вече, у попов — собор, у ведьм — шабаш, вот так мы плавно подошли к тем, кто собрался в этот час на большой дороге под названием Рублевка, то есть к контингенту, который испокон веку собирался на сходку. А пока нашим героям осталось пройти до них еще пару сотен метров, мы (слава богу, сторонними наблюдателями) обождем их в кругу отпетых бандитов, разбойников, наводивших ужас на путников.

Сходка была организована по инициативе «яриловских» — банды, которая прославилась тем, что в ее рядах было много бандитов из числа бывших дружинников, опричников и даже секретных стрельцов личной княжеской стражи. Атаман «яриловских» Гриша Бледный был озабочен растущей смутой среди лихого люда, децентрализацией власти, появлением большого количества самостоятельных мелких банд, члены которых не чтили разбойничьи законы и огрызались по всякому поводу, за что и были прозваны «огрызками». На сходку явились все главари более-менее весомых бандформирований. Приковылял, прихрамывая на деревянный протез, лидер группировки «пиковых» Капитон, по прозвищу Черная Бородавка, в сопровождении своего телохранителя Жеки Скарабея. И если первый получил свое грозное прозвище за страшный нарост на носу, то Жека, его секьюрити, своим прозвищем был обязан своеобразному запаху, сопровождавшему последнего всегда и везде. Рядом с Капитоном, сидя на камне, жевал длинный ус Ромик Гад, недалекое, но сильное и меткое существо, которого подчиненные боялись и презирали одинаково. Он тоже пришел не один, его оруженосец Жора Малыш, наглый карлик, как и подобает прислуге, расположился у ног хозяина. Дальше по кругу расположились Вова Дубовый, Филя Пугач, Сеня Горбун и другие. Каждый из бандюков по закону мог взять с собой на сходку лишь одного человека, так они и поступили, исключение делалось только для «яриловских» — с Гришей Бледным прибыли его соратники: Космач, Филин и Бзык.