Социальные классы нельзя смешивать.

Было время, когда она с надменной самоуверенностью предполагала, что ее превосходство кроется лишь в уникальных качествах ее личности. Но сейчас она понимала, как глубоко заблуждалась. Постепенно все молодые леди из ее окружения перестали отвечать на ее письма — даже Элейн, которая всегда была на ее стороне.

Стены в столовой были украшены портретами герцогов всех времен. Даже предки смотрели на нее сверху вниз, если вообще могли что-то видеть нарисованными глазами.

Но и слугам она не ровня. Она была одновременно и госпожа, и нищенка, сиделка и дочь. Она чувствовала себя отвергнутой всеми. Возможно, это было низко, но Маргарет испытывала радость оттого, как скоро мистер Тернер поймет, что такое горечь одиночества.

На лице мистера Тернера не было ничего, что бы указывало на его осознание, какой конфликт ждет его впереди. Его камердинер, прибывший в почтовой карете, успел достойно одеть хозяина, Темно-синий сюртук подчеркивал широкие плечи. Волнистые волосы были почти идеально уложены, а строгий галстук подчеркивал легкость манер. Даже для себя самого он был слишком красив.

Однако и такому красавцу скоро предстоит уяснить, что чины и привилегии не могут быть отменены одним указом, даже сопровождаемым обворожительной улыбкой, И не имеет значения, где люди принимают пищу. Слуги везде остаются слугами. А бастарды бастардами.

Но об этом неопровержимом факте мистера Тернера никто не проинформировал. Когда лакей поставил перед ним большую супницу, он повернулся к миссис Бенедикт. Экономка занимала почетное место справа от хозяина. Раньше для семейных обедов стол раскладывали в максимальную длину, но мистер Тернер, вероятно, дал другое распоряжение. Этот стол был мал, за ним было тесно и неудобно, словно к праздничному ужину прибыло больше гостей, чем ожидалось. Только праздника не было.

— Миссис Бенедикт, — произнес Тернер, когда лакей быстрым движением приподнял крышку супницы, — у меня возникла идея вложить деньги в производство хлопка, и я хотел бы услышать ваше мнение по этому поводу.

— Ох. — Лицо женщины покраснело. — Мистер Тернер, я знаю, как лечить гусей касторовым маслом, у меня есть свой рецепт, как вернуть серебру утраченный блеск. А инвестиции, — она произнесла это слово осторожно, будто держала в руках грязный платок, — это не для таких, как я.

Про себя Маргарет удовлетворенно кивнула.

— Вам лучше поговорить со стряпчим или с кем-то, кто вам ровня. Я же простая экономка.

Мистер Тернер взял ложку.

— Вздор. Мне важно именно ваше мнение. Любой из мне подобных скажет, что благовоспитанный человек не косит одежду из хлопка и не должен о нем даже думать. Но когда дело касается денег, мне чужды дворянские предрассудки. Я во много раз больше доверяю таким людям, как вы. Для меня это важно.

Маргарет заметила, как меняется выражение лица миссис Бенедикт. Она опустила руки и смотрела на хозяина во все глаза. А когда, закончив речь, мистер Тернер посмотрел на женщину со своей обезоруживающей улыбкой, на ее лице появилась добрая, чуть глуповатая усмешка.

— Что ж. — Она покрутила столовый прибор. — Начнем с тряпок. Хлопок прекрасно впитывает воду, из него получаются отличные кухонные полотенца.

Мистер Тернер кивнул:

— Продолжайте. — Он попробовал суп из сельдерея и опять повернулся к экономке с таким видом, словно она была для него единственным человеком во всей вселенной.

Миссис Бенедикт говорила сначала осторожно, затем более уверенно. Мистер Тернер слушал ее, подавшись чуть вперед, ловя каждое слово. Его глаза говорили: «Ваше мнение имеет значение. Ваши наблюдения очень ценны».

Маргарет была уязвлена. И не тем, что мистер Тернер совершенно ее игнорировал; ее гордость была неоднократно унижена за последние месяцы, и такой пустяк уже не мог обидеть. Дело не в этом. Ей было обидно, что она ошиблась. Ее приводило в ярость то, что он мог превратиться из человека, способного добиваться большинства голосов в свою пользу в парламенте, в хорошего собеседника, получившего расположение слуг. Он мог занять любое место, везде, где пожелает, в то время как она была ничем.

Тем временем мистер Тернер и миссис Бенедикт перешли от обсуждения вопроса производства хлопка к строительству фабрики в деревне, а затем к разговору о фермерах. Маргарет больше привыкла к деспотичной, требовательной манере отца. Каждое его слово звучало как команда. Он говорил так громко, словно хотел перекричать весь хор голосов этого шумного мира. Мистер Тернер, напротив, разговаривал тихо, но все тянулись к нему, чтобы услышать каждое произнесенное слово.

Даже Маргарет.

Она заметила, что он с легкостью добивается расположения людей. Это качество не сулило ей в будущем ничего хорошего. Интересно, что происходило в палате лордов, когда он привлек все свое обаяние, чтобы повлиять на их решение о признании наследников незаконнорожденными? Ричард, должно быть, кричал, протестовал и угрожал, но лорды не всегда встают на сторону одного из них. Если бы она не была пристрастна в этом деле, наверняка выбрала бы позицию мистера Тернера.

Маргарет грустно улыбнулась своим мыслям. Вместо супа теперь перед ней стоял зеленый горошек в кремовом соусе; за ним подали свежую рыбу, а следом ростбиф. Она наблюдала за сменой блюд, не в силах проглотить более нескольких кусочков. Если братья не будут легитимизованы, основная часть наследства отойдет мистеру Тернеру. Маргарет не питала никаких иллюзий на свой счет. Все оставшиеся средства будут поделены между братьями.

Она чувствовала, как будущее ее рушится, и все из-за обаяния этого человека. Миссис Бенедикт вытянула руку, продолжая разговор, нить которого Маргарет уже потеряла.

— Земельные споры никогда не прекратятся, сэр.

— Значит, мне надо будет с ними поговорить. — Мистер Тернер вел себя так, словно проблему можно решить одними разговорами. Хотя, возможно, у него и получится. Похоже, жизнь осыпала мистера Тернера подарками. Богатство. Положение. Законное рождение.

Маргарет подумала, что вполне могла бы к нему хорошо относиться, не забери он у нее так много. Она отвернулась, испытывая острую тоску.

— Мисс Лоуэлл. Примите мои извинения. Вам скучно.

Она взглянула на него:

— Нет. Разумеется, нет.

— Да. И вас это расстраивает, если только вина лежит не на нас. Я не могу такого допустить. В чем дело? Говорите.

— Просто… — Она подбирала ответ, который бы его устроил. Но, взглянув еще раз ему в глаза, ощутила неспособность лгать. — Вы самый доброжелательный из всех безжалостных негодяев, которых я знала. Вы доброжелательно беспощадны!

На лице мистера Тернера появилась легкая улыбка. Затем он захохотал:

— Доброжелательно беспощаден! Мне нравится. Может, сделать эти слова своим девизом? Хорошо ли они будут смотреться на моем гербе? Марк, как будет звучать на латыни «доброжелательно беспощаден»?