– Зато мне все рассказала, когда я впервые тебя увидел. Ну, о картинах.

– Неужели? Да нет же. Брось! – рассмеялась Трой и принялась за работу.

– Новые краски? «Джером и К°»? – спросил Аллейн, беря в руки тюбик.

– Прислали бесплатно. Наверное, надеются, что буду всем расхваливать. Белила и земляная палитра еще ничего, но основные цвета так себе. Странно, что Рик про них пишет, да?

– Рик? Где?

– Ты еще не прочитал про его нового приятеля-художника и беременную всадницу.

– Да боже ты мой! – Аллейн крякнул и вернулся к письму. – А ведь хорошо пишет, – сказал он, закончив чтение. – Очень хорошо, дорогая. Я серьезно.

Трой положила палитру, обняла мужа и прижалась головой к его плечу.

– Мы еще будем им гордиться, да? Но какое странное совпадение, не находишь? Я про краски «Джером и К°».

– Да, пожалуй, странно, – согласился Аллейн.

V

Наутро Рики извинился перед миссис Феррант за шумное возращение из города в столь поздний час, и хотя ему отчетливо помнился громкий храп мистера Ферранта, он все же выразил опасение, что шум мог потревожить сон хозяина дома.

– Да он от такого нипочем не проснется, – ответила миссис Феррант, которая никогда не называла мужа по имени. – Вот вас я слышала. Точнее, не вас, а его, Фарамонда-старшего. – Она как-то странно посмотрела на Рики. Как именно, он понять не мог: насмешливо? вызывающе? хитро? Кухарке такие взгляды не свойственны. Словно перед Рики приподнялась некая завеса – и тут же опустилась, а что за ней, рассмотреть не удалось.

В течение недели он не виделся с Фарамондами, если не считать одного любопытного происшествия в четверг вечером. Чувствуя потребность изменить привычный маршрут, Рики по крутому подъему выехал на дорогу в Маунтджой и, немного не доезжая до Л’Эсперанс, оставил велосипед на обочине, а сам пошел к утесу.

Вечер был чудесный, на голубых водах пролива играли солнечные блики. Молодой человек прислонился спиной к теплому камню. С утеса открывался вид на овраг, по дну которого между кустов ракитника вилась тропинка к морю. В воздухе стоял пряный аромат, на губах чувствовался привкус соли. Пел жаворонок, и Рики представилась живописная картина, как по тропинке между кустов ракитника поднимается очаровательная девушка с беззаботным лицом, озаренным блеском солнца.

Однако вместо девушки на тропинке появился Луи Фарамонд. Он поднимался в гору, размахивая руками и глядя под ноги.

Не желая встречаться с ним, Рики юркнул за камень и припал к земле. Луи прошел с другой стороны утеса. Сам не понимая, почему он так себя ведет, Рики лежал и ждал, когда затихнут шаги.

Молодой человек уже собирался встать, как вдруг по тропе скатился кем-то потревоженный камень. Внизу показались голова и плечи. Несмотря на неудобный ракурс, Рики сразу же понял, чьи они. Он снова спрятался за камнем и стал ждать, когда мисс Харкнесс пройдет мимо. Потом сел на велосипед и поехал обратно в коттедж.

Постепенно Рики становился в пабе персона грата. Ему даже сказали «добрый вечер» и отнеслись особенно тепло, когда он в честь того, что сегодня удалось хорошо поработать, заказал всем выпить. Билл Прентис – водитель рыбного фургона, предложил подвезти его до Маунтджоя, когда он пожелает. Условились о поездке завтра же утром. И тут в паб вошла мисс Харкнесс.

Посетители заерзали на стульях и принялись обмениваться едва заметными ухмылками. Мисс Харкнесс заказала рюмку портвейна. Феррант, стоявший у стойки бара в своей излюбленной позе, оглядел ее, бросил какую-то фразу и гоготнул. Она слегка улыбнулась. Рики отметил про себя, что в «Треске и бутылке» не нашлось ни одного мужчины, который не обратил бы внимания на мисс Харкнесс. Очевидно, этого она и добивалась.

Рано утром Рики привязал велосипед к крыше фургона и взобрался на переднее сиденье. Он был несказанно удивлен, когда узнал, что вместе с ними поедет Сид Джонс. Художник уже был на месте: сгорбленная фигура в болотного цвета дождевике, с плеча свисает этюдник, в руке полиэтиленовый пакет, у ног – неподъемного вида чемодан.

– Привет, – поздоровался с ним Рики. – О, какой чемодан! В гостиницу «Маунтджой» перебираешься?

– За каким чертом мне туда перебираться?

– Ладно, ладно. Извини.

– Что-то не веселит меня твой богатейский юмор.

– Ошибочка вышла, – извинился Рики. – По вечерам я шучу лучше.

– Не сказал бы.

– Возможно, ты и прав. А вот и Билл. Куда поставишь чемодан? На крышу рядом с моим богатейским велосипедом?

– Вперед. Ноги убирай. Осторожно. – Сид не без усилий взгромоздил чемодан в кабину, запихал его под ноги Рики и взобрался сам. Благоухающий рыбой Билл Прентис сел за руль, Сид с этюдником в руках устроился с краю, а Рики оказался зажатым между ними.

Фургон, дребезжа, взобрался на склон холма, залитый солнцем, и погрохотал по дороге в Маунтджой. Настроение у Рики было превосходным.

Они проехали ворота «Лезерс» с табличкой: «Конюшни. Катание на лошадях и пони. Квалифицированные инструкторы». Рики подумалось, что, наверное, мисс Харкнесс где-то рядом.

– Ты там не каждый день бываешь? – прокричал он Сиду.

– За каким чертом мне там бывать каждый день?! – прокричал тот в ответ.

Дорога огибала густую рощу и терялась за поворотом. Билл ехал по встречной, да еще и со скоростью сорок миль в час.

Неожиданно перед фургоном возникла мисс Харкнесс на гнедой лошади. Перед лобовым стеклом промелькнули лошадиные зубы, глаза, копыта, потом брюхо и подпруга. Взвизгнули тормоза, грузовик занесло, мир накренился, и пассажирская дверца распахнулась. Сид Джонс вместе с этюдником и чемоданом вылетел наружу. Фургон еще раз качнулся и выровнялся, подняв облако пыли. Лошадь лежала на земле, ее хозяйка стояла рядом, все еще держа поводья в руках. Мотор заглох, и воздух тут же наполнился ругательствами. В нестройном хоре различимы были три голоса: Билла, Сида, но в основном – мисс Харкнесс.

Билл выключил зажигание, поставил фургон на ручной тормоз и направился к мисс Харкнесс, которая в самой грубой манере велела ему не приближаться. Не прекращая сыпать ругательствами, она помогла животному встать, проверила, может ли лошадь двигаться, и начала осторожно ее осматривать; ее большая мозолистая ладонь с необычайной нежностью скользила по дрожащим ногам и вздымающемуся брюху. Глаза у лошади были лиловые.

– Не вздумайте подходить, – процедила мисс Харкнесс. – А то не такое услышите. – Она провела лошадь по краю дороги, как можно дальше от фургона. Животное всхрапывало и норовило броситься вперед. Отойдя на значительное расстояние, мисс Харкнесс села на лошадь, и вскоре топот копыт стих вдали. Билл вновь разразился проклятиями.

Рики осторожно вылез из машины. Открытый этюдник валялся на земле – его содержимое разлетелось по траве. Защелки чемодана отстегнулись, крышка откинулась; внутри он был полон новехоньких тюбиков краски «Джером и К°». Сидя на корточках, Джонс собирал краски и складывал обратно в чемодан.