– Можно переключить, – предложила я, как радушная хозяйка. – Ты какую любишь музыку?

– Эта годится.

– Ладно.

Я свернула с шоссе. По счастью, очередь у КПП – контрольно-пропускного пункта – была маленькая.

– Приехали, – сказала я. Как будто Каэл сам не видел.

Он чуть повернулся и достал из кармана потрепанный бумажник, извлек оттуда и протянул мне военный пропуск. Когда его горячие пальцы коснулись моих, я невольно отдернула руку, и пропуск упал между сиденьями.

– Черт! – Я сунула пальцы в щель и кое-как его выцарапала.

– Добро пожаловать в наш славный гарнизон, – приветствовал постовой.

– Серьезно, что ли? – поддразнила я. С тех пор как солдатам было велено произносить эту дурацкую фразу, я просто удержаться не могла.

– Да, – невозмутимо сказал солдат. Проверил наши пропуска, наклеил мне на стекло бирку и пожелал приятного вечера.

Конечно, ему было на нас наплевать. Решил, наверное, что мы парочка. Принял меня за дешевую шлюшку, которая будет ублажать клиента, в то время как на соседней койке храпит его товарищ.

– Не знаю, куда ехать, – сказала я.

Каэл выключил радио и пробормотал «Направо», как раз когда я проезжала перекресток.

– Прямо здесь? – Я крутанула руль и едва успела повернуть.

Он кивнул.

– А на следующем светофоре – налево. Вот здесь!

Мало того, что я безнадежно опоздала к отцу и в машине кончался бензин, – у меня еще и ладони вспотели. И Каэл ко мне повернулся как раз тогда, когда я попыталась незаметно вытереть их о джинсы.

– Справа. Большое коричневое здание, – сказал он.

Дома были совершенно одинаковые, отличались только номерами.

– Они тут все большие и коричневые.

Каэл тихонько усмехнулся.

– Вот здесь.

Он указал на здоровенный синий «Форд», стоявший в конце почти пустой парковки. Я подъехала к нему.

– Спасибо… – Каэл смотрел на меня, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Карина, – напомнила я, и он кивнул.

– Спасибо, Карина.

У меня внутри что-то сжалось. Это просто нервы, сказала я себе; дело вовсе не в том, как он произнес мое имя. Я пыталась взять себя в руки, а Каэл тем временем, не говоря больше ни слова, вышел.

Не знаю, какую ожидала я увидеть машину, только не такой огромный «Форд». Мне почему-то думалось, что Каэл, несмотря на свой немалый рост, должен ездить на чем-то небольшом и аккуратном, а не на синем чудище с пятнами ржавчины. Вот каково фантазировать о людях: настоящая жизнь оказывается совсем другой. На автомобиле стояли номера штата Джорджия с традиционными персиками на табличке и дурацким лозунгом, а на капоте красовалась надпись «Округ Клейтон». Понятия не имею, где это.

Поскольку Каэл был приятелем Элоди, мне следовало убедиться, что он благополучно уехал. Вдруг его машина не завелась бы и ему пришлось бы топать три мили до моего дома? Про «машина не завелась» я знала не понаслышке.

Каэл сунул руку в переднюю левую колесную арку и стал шарить по металлу над шиной. Затем ощупал остальные колесные арки, после чего полез в карман за телефоном. Лицо у него из озабоченного стало растерянным. Одной рукой он вытирал лоб, в другой держал телефон. Что он говорил, я разобрать не могла, а от искушения опустить стекло и послушать – удержалась. Было в Каэле нечто такое, в чем я желала разобраться сама.

Чем дольше я смотрела, как он ходит взад-вперед, то прижимая телефон к уху, то убирая его в карман, тем больше мне хотелось понять, какой он человек.

Я уже собралась загуглить округ Клейтон, когда Каэл открыл дверцу и наклонился ко мне.

– Ты поезжай, – сказал он.

Грубовато. Не будь он в безвыходном положении, я бы еще как ответила!

– Что, не можешь открыть машину?

Он тяжело вздохнул и покачал головой.

– Ключи были здесь… Ничего, доберусь.

– Я уже все равно опоздала туда, куда ехала.

– На ужин?

Значит, он слушал наш с Элоди разговор.

– Да, на ужин. Позвоню отцу и скажу, что не приду. Это не так уж…

– Все нормально, правда.

Однако я не могла его там бросить и так ему и сказала.

– Почему? – спросил он.

Я вылезла из машины.

– Не знаю. Тебе идти далеко. Есть где-нибудь запасные ключи? Или друг, который как-то поможет?

– Все мои друзья в Афганистане.

В груди у меня заныло.

– Извини, – сказала я, прислоняясь к машине.

– За что?

Мы посмотрели друг другу в глаза, и он заморгал.

Я быстро отвела взгляд.

– Ну, не знаю… Я о войне.

Получилось как-то глупо. Дочь военного извиняется перед другим военным за войну, что началась еще до их рождения.

– Большинство людей не спросили бы – за что.

Каэл облизал губы.

Фонари на парковке тихонько гудели и потрескивали, не давая повиснуть тишине.

– Я – не большинство.

– Вижу.

Из окон казармы на улицу лился свет. Похоже, Каэл здесь не жил. Следовательно, он либо женат, либо звание у него повыше, чем обычно бывает в его возрасте. Солдату разрешено жить отдельно, только если он женат, но я как-то не представляла, что семейный человек, вернувшись из командировки, пришел бы ночевать у меня в раскладном кресле. Да и кольца у него не было.

Я посмотрела на его шеврон, и он перехватил мой взгляд.

– Так, сержант, вы идете со мной или мне придется стоять здесь, пока вы не вызовете механика – открыть вашу машину?

На его нагрудной нашивке я прочла фамилию: Мартин. Слишком он был молод для сержанта.

– Ну, пожалуйста! – Я молитвенно сложила руки. – Ты меня не знаешь, а я скажу, что будет, если я позволю тебе тащиться пешком. Не пройдет и минуты, как меня одолеет чувство вины и будет мучить всю дорогу и во время ужина. Потом мне придется слать Элоди извинения, а она расстроится, ведь она вечно за всех переживает. Оттого, что я огорчаю беременную женщину, мне станет еще хуже, и в конце концов я поеду тебя искать. Это будет та еще морока, и лучше, если ты…

– Ладно-ладно!

Я кивнула, довольная победой. И знаете что? Каэл почти улыбнулся!

Где бы папа ни служил – от Техаса до Южной Каролины и Джорджии, – он всегда предпочитал жить в служебной квартире на территории части. Пока я была маленькая, не возражала, потому что все мои друзья жили тут же, но чем больше мы переезжали, тем больше я ненавидела эти чистенькие улочки с аккуратными рядами машин. Отцу было удобно, однако мы с Остином, когда подросли, начали ощущать себя взаперти.