Нет, он в жизни своей не обольщал девственниц и сейчас начинать не собирается. Слишком уж велика ответственность. Но… целовать девственницу? Это же совсем другое дело. До сих пор Коннор даже представить не мог, насколько это приятно. Он обнял девушку за плечи, крепко прижал к себе. Маленькие тугие груди уперлись в его грудную клетку, жар его тела словно перетекал к ней. Где-то на заднем плане наглые девицы вроде бы засвистели и зашикали, но Коннор забыл и о толпе, и об оглушительной музыке, и о слепящих вспышках света. Последней его разумной мыслью было: ну вот, отныне и впредь она будет знать, что такое стофунтовый поцелуй!

Тут колени девушки подогнулись. И, опасаясь, что незнакомка того и гляди потеряет сознание, Коннор нехотя оторвался от ее губ. Одной рукой он по-прежнему обнимал девушку за плечи, не давая упасть. Медленно-медленно она открыла глаза и посмотрела на него таким отрешенным, таким блаженным, таким «зацелованным» взглядом, что Коннор и сам едва устоял на ногах.

– Я соврала, – еле слышно сообщила девушка. – У меня нет ста фунтов.

– Тогда, боюсь, мне придется взять поцелуй назад.

И Коннор вновь припал к ее губам. Незнакомка вздрогнула от неожиданности, но тут же уступила. Теперь, со стофунтовым поцелуем на счету, она явно перешла из разряда новичков в разряд ну если не профессионалов, то продвинутых любителей. И на сей раз она откликнулась на натиск Кона с куда меньшим страхом и с куда большим энтузиазмом.

Наконец Коннор отстранился. Не открывая глаз, незнакомка вздохнула в экстазе, по-прежнему обнимая его за плечи. При всей своей неопытности она обещала столь много – теплая, покорная, нецелованная, нетронутая… Интересно, каково это – оказаться в постели с девушкой настолько неискушенной?

Женясь на ней, он это выяснит.

Нет, хватит с него и поцелуев. Того и гляди примчится ее папочка с винтовкой, а, Бог свидетель, именно сейчас осложнения такого рода ему совсем ни к чему.

– Послушай, детка, думаю, тебе самое время…

Глаза девушки испуганно распахнулись. Лицо исказилось. Зрачки расширились.

– Что такое? – не понял Кон.

Незнакомка, побледнев как полотно, отпрянула к стене, одной рукой держась за живот, другой закрывая рот. Да, симптомы знакомые…

– Сколько ты выпила?

– Два пива… нет, три.

– И ровно на три больше, чем за всю предыдущую жизнь?

– Угу.

Девушка пошатнулась, сложилась пополам – и в следующее мгновение все содержимое ее желудка разом оказалось на полу.

Что может быть постыднее, чем сидеть на полу замызганного туалета в придорожном пабе, обнимая унитаз, и тупо глядеть на стены, исписанные описаниями половых актов, явно невозможных с точки зрения анатомии. Не успела она положить на край унитаза чистую салфетку, как ее снова стошнило.

Фредерика убито подперла голову рукой, молясь, чтобы рой пчел, вдруг оживший в желудке, поскорее вернулся назад в улей. Да, со времен Ветхого Завета Господь явно стал изобретательнее. В конце концов зачем ему молнии, когда только и нужно сделать так, чтобы ее, Фредерику Линдси, вывернуло наизнанку на глазах Коннора О'Салливана. Да, она жива, но много ли в том радости?

Девушка сама не верила, что еще недавно, расхрабрившись, пригласила на танец – и кого же? – самого Коннора. Не говоря уже о том, что произошло после. Впрочем, храбростью своей она обязана выпитому пиву – тут все понятно. Но почему Коннор вздумал ей подыграть?

Причина здесь может быть только одна: он и впрямь неразборчив в сексуальных связях, ему все равно, с кем целоваться и с кем спать. С точки зрения логики, звучит убедительно. Однако поцелуи его такие волнующие, удивительные, чудесные… Ах, если бы мгновение удалось остановить!

Но что, если все это входит в условия игры? Коннор на редкость обаятелен и целуется неподражаемо – вот поэтому-то он и опасен. Он вырос, повзрослел, за его плечами десятилетний опыт, безусловно помогший ему довести науку обольщения до совершенства.

«Мужчинам только одно нужно, – вновь зазвучал в ее ушах укоризненный голос матери. – А как получат свое, так только их и видели!»

Хотя, надо признать, что здесь ее матушку трудно было счесть экспертом. Отца своего Фредерика не знала. Всю жизнь, изо дня в день, девушка напоминала матери о единственной допущенной ею ошибке. И Дебора Линдси не упускала возможности лишний раз напомнить дочери, чтобы та, не дай Боже, не последовала ее примеру.

Фредерика стряхнула с джинсов прилипший окурок и встала, от души надеясь, что теперь-то сумеет добрести от туалета до машины. Пошатываясь, она вышла из кабинки. Взглянула в зеркало – и едва не взвизгнула от ужаса. Волосы висят липкими сосульками, помада размазалась, лицо белое, как у покойницы. Ни дать ни взять нищенка, страдающая анемией!

И тут в голову ей пришла страшная мысль. Что, если Коннор ждет снаружи? Как ей тогда спасти остатки достоинства?

Что ж, остается только одно. Выйти в зал, по возможности не споткнувшись, отыскать сумочку, если ее еще не украли, поехать прямиком домой и выбросить этот вечер из головы. А если ей и встретится Коннор, она просто-напросто пожелает ему доброй ночи, равнодушно так, словно и сводящие с ума поцелуи, и «возвращенное» ему под ноги пиво – сущие пустяки, дело житейское.

– Нечего было позволять своей подружке так напиваться!

– Никакая она мне не подружка! – огрызнулся Коннор.

– А мне плевать. Убери ее отсюда. Она мне весь бизнес загубит. Где она живет? – грозно сощурился бармен.

– Да я ее в первый раз вижу. Понятия не имею, где она живет.

– Так выясни. – Бармен швырнул Кону дамскую сумочку.

Стиснув зубы, Коннор расстегнул молнию. На стойку вывалились блокнотик, чековая книжка, розовая косметичка со всякой женской ерундой, синий пакетик салфеток. Вот и бумажник, а в нем – водительские права.

Фредерика Линдси. Баллинранниг, Уайт-стрит, дом 13.

Черт подери, до проклятого Баллинраннига миль пятнадцать, а то и все двадцать! Шансы на то, что девица доедет до дому, не съехав в канаву и не врезавшись в дерево, практически равны нулю.

– Что ты делаешь с моей сумочкой?

Коннор поднял глаза. В лице Фредерики не осталось ни кровинки, под глазами черные тени, да и на ногах стоит нетвердо…

– Ты в Баллинранниге живешь? – уточнил он.

– Ага.

– До него пятнадцать миль. Ты не доедешь.

– Еще как доеду.

Фредерика потянулась к сумочке, но Коннор решительно отвел ее руку, извлек на свет ключи зажигания и демонстративно положил их себе в карман.

– Что ты затеял?

– Женщину, которая способна опьянеть от глотка пива, следует вообще лишать водительских прав. – Коннор порылся в кармане, извлек горсть мелочи и высыпал монетки в раскрытую ладонь собеседницы. – У входа есть телефон-автомат. Позвони, пусть кто-нибудь за тобой заедет.