Вековые дубы тоже простились со своей листвой и теперь стояли голые, словно униженные. Воздух, настоянный на горечи дыма костров, дышал прохладой. Все вокруг давило унынием, тоской.

Девушка в красной курточке, под которой словно застыло ее пурпурное пышное платье, лежала в пожухлой траве, в кустах, и ее тонкие ноги, обтянутые очень светлыми, под цвет ее белой кожи, колготками, были как-то неестественно вывернуты. Одной красной туфельки не хватало. Она лежала чуть поодаль. Рыжие волосы девушки разметались по коричневой траве, белое лицо выражало спокойствие. Чуть приоткрытый рот с размазанной на губах помадой, заостренный нос, чернота под закрытыми глазами, сине-фиолетовые синяки на шее. Ее удушили.

Девушка нарядилась, перед тем как выйти из дома.

Рядом с трупом уже работала группа экспертов. Гера Туров, судмедэксперт и приятель Мирошкина, поднялся и подошел к нему.

— Сам видишь… Асфиксия. Она полностью одета, пока что следов насилия я не обнаружил, но ее могли одеть уже после того, как… Однако колготки натянуты правильно, как если бы она сама одевалась. Вся одежда чистая, без следов крови.

* * *

Мирошкину принесли сумочку жертвы, тоже красную, с позолоченным замочком в виде двух шариков. Сергей открыл ее, нашел кошелек из такой же искусственной красной кожи, как и сумка. Пятьсот рублей с мелочью. В одном из отделений кошелька — библиотечная карточка на имя Полины Блохиной, с фотографией жертвы. Большой мужской носовой платок, мятый и грязный, в бурых пятнах. Пачка сигарет «Парламент», зажигалка, ключи, помада, расческа, телефон.

— Девушку звали Полина Блохина. Судя по тому, как она одета, наверняка тусовалась где-нибудь поблизости, скорее всего в клубе «Нирвана», — сказал Мирошкин, фотографируя девушку на телефон. — Ты, Гера, работай, а я еще похожу тут, осмотрюсь.

— Тебе повезло, что нашли ее телефон, — заметил Герман Туров. — Хорошо, скажи, что я закончил осмотр, пусть тело увозят ко мне. Я постараюсь уже сегодня к вечеру тебе что-нибудь сообщить по результатам вскрытия. Хотя причина смерти и так ясна.

— И убили ее, судя по всему, здесь же, в парке. Смотри: следов волочения нет, одежда чистая, не считая тех мест, которые соприкасались с землей. Каблуки тоже чистые. Если бы тело волокли, то каблуками зацепили бы листья, землю…

— А еще она не сопротивлялась, — высказал свою догадку Туров. — Если бы она отбивалась от убийцы, то на теле, одежде, да и на месте происшествия остались бы следы, ссадины-царапины, грязь. Да и под ногтями у девочки тоже все чисто, и сами ногти чистые, лакированные, ни один не сломан.

— Да, я тоже обратил на это внимание. Думаешь, она знала своего убийцу?

— Думаю, да. Больше того, я предполагаю даже, что они вместе прогуливались по парку. Возможно, Гера, она беременна, и этот «кто-то» решил избавиться от нее, как избавляются от подобной проблемы.

На земле, среди листвы, Сергей не нашел ничего, что могло бы в дальнейшем послужить уликой в деле. Разве что экспертами были сделаны слепки следов обуви неподалеку от того места, где находилось тело. Но эти следы могли принадлежать кому угодно, любому человеку, который прогуливался по парку до или после совершенного здесь убийства.

Когда тело увезли и эксперты, сделав свою работу, покинули место убийства, в парке снова стало тихо, мрачно и безлюдно.

* * *

Мирошкин отправился в клуб «Нирвана». В утренние часы это просторное помещение было пустынным, однако ярко освещенным, чтобы у уборщицы была возможность прибраться. Стены, обитые черной с золотом парчой, черно-золотые диваны и черные глянцевые столики по периметру стен, в центре — большой танцзал с зеркальным полом. Мраморная барная стойка, за которой на стене вытянулись стеклянные, подсвеченные снизу разноцветными лампами полки с выстроенными в ряды красивыми бутылками со спиртным.

Женщина средних лет в сером фланелевом халате и косынке, скрывавшей волосы, мыла полы. Звучала приглушенная джазовая музыка. Сергей подумал о том, что вечерами здесь звучит совершенно другая музыка: техно, рэп, молодежные тупые шлягеры…

Эта же музыка была созвучна с тем настроением, которое навеял на Сергея осенний парк с лежавшей на грудах опавшей листвы мертвой девушкой…

Уборщица помогла ему найти администратора клуба, аккуратно одетого и вежливого молодого человека в черных джинсах и красной водолазке. Его звали Артур.

Они разговаривали в небольшом, дорого обставленном кабинете с аквариумом. Мирошкин предположил, что где-нибудь за стенами этого кабинета запросто может находиться тайное казино. Иначе откуда эта бросающаяся в глаза роскошь: старинная лампа из венецианского стекла (Мирошкин за время работы в прокуратуре научился разбираться в подобного рода вещах), мебель «Людовик Честер», картины на стенах, шкура леопарда у вычурного камина…

— Артур, вам известна эта девушка? — Мирошкин показал администратору сделанный на месте преступления снимок мертвой Полины.

Артур, всмотревшись в изображение, нахмурился:

— Какая-то она странная… Она что, мертва?

— Да. Ночью убили.

— Да это же Полина, она часто здесь бывает!

— У нее есть парень?

— Нет, она приходит одна. Тусуется, но ничего такого себе никогда не позволяла. Она же маленькая совсем, ей всего-то пятнадцать. Ее в клубе все знают. Красивая, одевается ярко, отлично танцует… танцевала… Какой ужас! У кого же поднялась рука на такого ангела?

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Вчера и видел. Вот в этом самом красном платье. У нее очень красивые ноги, и когда она танцевала, всегда в танце приподнимала эти пышные оборки, словно провоцируя парней… Говорю же, девчонка еще совсем, глупая. Ее что, изнасиловали?

— Пока что ничего определенного сказать не могу.

— Как ее убили?

— Артур, может, вы знаете ее подруг, друзей?

— Да разве у такой красивой девочки могут быть подруги? Хотя нет, конечно, наверняка кто-то был, но в клуб она всегда приходила одна. Когда я смотрел на нее, то всегда думал об одном и том же: эта девочка ищет проблем на свою голову.

— И что, никогда и никто к ней не приставал и ни с кем она вдвоем не выходила из клуба?

— А у нее папа строгий, он за ней всегда приезжал.

— И вчера тоже?

— Возможно. Я же был внутри, поэтому не знаю. Но все в клубе знали, что с Полиной лучше не связываться, что приедет ее папа и всем вломит.

— А кто ее папа?

— Какой-то бизнесмен. И не сказать, что очень уж крутой, но так, ничего, на дорогой тачке ездит, дом строит…

— Полина — его единственный ребенок?

— Точно не знаю, но кажется, да.

— Подскажите, кто бы мог видеть ее вчера вечером, когда она выходила из клуба?

— Ну, во-первых, у нас повсюду камеры наблюдения. В прошлом году здесь такая драка была… Один парень умер в больнице от удара по голове. Но кто его ударил, чем — так никого и не нашли. Был скандал. Это просто удивительно, что нас не закрыли! И вот после этого хозяин принял решение установить видеокамеры.