— Наверное. Надо надеть тебе медицинскую маску, будто ты болеешь. Незачем привлекать к себе столько внимания, — во мне уже заговорила ревность.

Не прошло нескольких часов с того момента, как Айрис свалилась мне на голову, а я уже по праву первого считал, что имею на нее какие-то права. Мне уже начали надоедать эти восторженные взгляды самцов. Случись с ними конкурировать, у меня не было бы никаких шансов. Я не красавец, занудный, трусливый, физически довольно средний. Далеко не мечта космической преступницы, проведшей свои лучшие годы среди отмороженных свободолюбивых негодяев.

Мы подошли к моей машине. Рядом с ней, по обе стороны, стояли два большущих кроссовера, на фоне которых мой седанчик выглядел Коньком-Горбунком. У меня против желания возникла ассоциация, в которой я был своей машиной, а кроссоверы — недремлющими конкурентами, которые во всем меня лучше. Айрис будто и не заметила ничего. Юркнула на переднее сиденье Горбунка и облегченно выдохнула.

— Не знаю, поймешь ты меня или нет, но я устаю от большого скопления людей, — произнесла она.

— Еще как пойму. Сегодня у меня был рекорд по времени нахождения в торговом комплексе.

— А я думала, ты обидишься за своих землян.

— Да мне плевать на них. Все мы хорошие, пока держимся друг от друга на расстоянии. Чтобы ничего не испортить, лучше сохранять дистанцию.

— Ты такой молодой, а уже такой умный! — Айрис гоготнула и ударила мне в плечо.

Я выронил ключи, которыми в этот момент пытался попасть в замок зажигания. Ударчик был неслабым.

— Ой, прости, — Айрис испугалась, что не рассчитала сил, и полезла ко мне, чтобы обнять. — Это все искусственные мышцы.

Она прижалась ко мне так близко, что я почувствовал тепло и запах ее тела и волос. У меня приятно закружилась голова. Вырвавшиеся в кровь гормоны лишили меня инстинкта самосохранения. Я повернулся к Айрис и потянулся губами к ее лицу. Только ткнулся не в губы, а в сложенную в кулак ладонь.

— С чего бы, Гордей, мы должны с тобой целоваться? — спросила она.

Краска в который раз за день снова бросилась мне в лицо. Я не нашел, что ответить, и полез на пол за ключами, лишь бы Айрис не видела мое смущение.

— Извини, само собой как-то… — невнятно пробубнил я и вставил ключ в замок.

— Жаль, что у вас тут нет контроля за самочувствием. Тебе бы уже давно вкололи какой-нибудь успокаивающий препарат.

— Я спокоен.

— Не ври. Я же вижу, как ты мучаешься избытком гормонов. А я не хочу быть интересной человеку с первобытным влечением. В идеале, если я нравлюсь мужчине, у которого полностью отсутствует выработка тестостерона, то значит, я нравлюсь ему по-настоящему.

— Мужчинам без тестостерона обычно нравятся другие мужчины.

Айрис засмеялась, широко открыв рот.

— Мы так делали в своей банде, чтобы проверить себя. Угнетали железы и смотрели, останутся чувства или нет.

— И что, помогало понять?

— Разумеется. Я точно знаю, что меня до сего момента никто не любил, и я никого не любила по-настоящему.

— А может, без гормонов любовь вообще невозможна? Что, если они вырабатываются как раз от любви?

— Дикарь. Наука давно доказала обратное.

Я выехал со стоянки на дорогу и направился в сторону дома. Айрис с любопытством рассматривала город.

— А у вас там вообще существуют браки? Я имею ввиду не в банде, а в нормальном обществе?

— Нормальном? — Айрис цыкнула. — В течение жизни тебя вдоль и поперек изучают, а потом подбирают пару, правда, на выбор, из пары десятков. Понимаешь, это похоже на селекцию, как у домашних животных. С чего я вообще должна выбирать из предложенных кандидатур? Может быть, я всю жизнь провздыхала под окошком какого-нибудь парня, лелея мечту, что, как только вырасту, выйду за него замуж?

— А он знал об этом?

— Думаю, догадывался. Но он-то был законопослушным. Он выбрал из того, что ему предложили.

— Вот лошара, — искренне удивился я.

— Вот именно. Я вообще сторонница взглядов, что сильные мужчины выбирают себе женщин сами, а слабые ждут, когда им что-то предложат.

Айрис немного раскраснелась, будто эта тема очень ее волновала. Где-то во мне заговорил старина Фрейд, бубнящий про то, что настоящей причиной криминального выбора Айрис стал тот парень, который её не выбрал.

— У нас так все и происходит.

— Здорово. А ты к какой группе относишься? — спросила она меня, наверняка зная ответ заранее.

— Все будет зависеть от того, какой приз, — соврал я. — Если девушка окажется и красивой и умной в широком смысле этого слова, то я готов за нее побороться.

На самом деле еще вчера я думал о том, что было бы здорово, чтобы меня познакомили с домашней девушкой, которая сидит целыми днями с книжкой и носа на улицу не кажет. У нее при таком раскладе нет никаких шансов встретить парня, а мне со всеми моими комплексами неполноценности, подошел бы именно такой вариант. Пришлось бы, конечно, мириться с ее пассивностью, но более активную кандидатуру я бы не потянул морально и физически.

— Ну, ты и брехло! — прямолинейно заявила Айрис. — Я читаю людей, как открытую книгу. Ты парень не амбициозный, уж прости. Тебе бы наша система подошла идеально. Глядишь, мог получить больше, чем заслуживаешь.

Она снова больно ударила меня в плечо. От удара я чуть не выпустил из рук руль, вильнул по дороге, вызвав панику на встречной полосе.

— Ты вообще что ли? — выкрикнул я с упреком и обидой. — Убьемся же!

— Прости. В этой коробке что, нет никакой защиты? — удивилась Айрис.

— Есть, но не стоит на нее рассчитывать. Автомобильные аварии — одна из самых распространенных причин смертности, — произнес я учительским тоном, и добавил: — Среди землян.

— Ты серьезно? — Айрис заглянула мне в глаза, чтобы убедиться в том, что я не вру.

— Серьезнее некуда.

— Можно вот так выехать из дома на этой коробке и разбиться насмерть?

— Легко.

— Скоро мы приедем? — неожиданно спросила она. — Что-то мне разонравился этот вид транспорта.

— Ты же космическая преступница? Какой у тебя может быть страх? — поддел я ее.

— Ты неправильно понимаешь, кто я, потому что ты дикарь. Глупая смерть не входит в перечень моих любимых занятий. И даже героическая смерть туда не входит. Я хочу жить и радоваться, поэтому будь внимательнее, пожалуйста.

— Я и так предельно внимателен, пока меня не начинают лупить сервоприводами в плечо. И хватит называть меня дикарем. Судя по твоим рассказам, дикость — это образ жизни на вашей станции. Я почему-то не хочу сбежать к своим первобытнообщинным предкам, какой бы натуральный образ жизни у них там ни был.