Я доделываю чизбургеры, когда Кэм оборачивается, прислоняется к стойке и смотрит на меня.

– Ты уверена, что он хочет, чтобы ты лишь следила за порядком и иногда готовила? – допытывается она. – Мужчины одинаковы независимо от возраста. Уж я-то знаю.

Ой, да отстань ты уже. Я могу за себя постоять. Парни из старшей школы и работа в баре научили меня этому…

Но сестра еще не все сказала, поэтому подходит ближе и останавливает меня.

– Послушай меня, – ее голос становится серьезным. – Да, это хороший дом, спокойный район, и, живя тут, ты сэкономишь немного денег. Но тебе необязательно оставаться здесь.

– Я не хочу переезжать к папе и Коринн, – возражаю я. – И не могу жить с тобой. Я ценю твое предложение, но не хочу спать на кушетке и делать домашнюю работу в комнате, где носится четырехлетний ребенок.

Я хожу на летние курсы по четвергам, так что мне требуется немного места на учебу.

– Я не об этом, – тут же отвечает она. – Ты могла бы остаться в своей старой квартире и оплачивать ее сама.

Я открываю рот, но тут же закрываю его. А затем отворачиваюсь, чтобы засунуть чизбургеры в духовку на несколько минут.

Опять двадцать пять. Ну когда она уже отвяжется с этой темой?

– Я не могу, понятно? – говорю я. – И не хочу. Мне нравится моя работа. К тому же не очень хочется работать вместе с тобой.

– Конечно, тебе не хочется. – Она бросает на меня скучающий взгляд. – Это же ниже твоего достоинства.

– Я такого не говорила.

Я ни разу не подумала о сестре плохо из-за ее работы. Ведь благодаря ей Кэм кормит и одевает своего ребенка. И я лишь сильнее люблю ее за то, что она проглотила свою гордость и решилась на подобное. Но – и у меня никогда не хватит наглости сказать ей это в лицо – это не та карьера, которую она себе выбрала бы, будь у нее иная возможность.

А у меня она есть.

Кэм танцует в клубе «Крюк» с восемнадцати лет. Поначалу это была временная подработка, помогавшая пережить расставание с парнем и заработать денег на воспитание сына. Но затем ей пришлось разрываться между колледжем и ребенком, поэтому она решила бросить учебу. Конечно, сестра собиралась вернуться на правильный путь, как только Киллиан отправится в детский сад, но не думаю, что она планирует уволиться в ближайшее время. Кэм привыкла хорошо зарабатывать.

А примерно год назад ее босс предложил мне работу бармена, и теперь Кэм наседает на меня, чтобы я согласилась. Ведь я могла бы зарабатывать столько, что хватило бы не только на жизнь, но и на учебу, а значит, не пришлось бы брать такие большие студенческие кредиты. «Поработаешь там несколько лет и уйдешь», – уговаривала она меня. Но я не соглашаюсь.

Потому что знаю, что ее начальник всем поначалу предлагает поработать барменом, а потом уговаривает их выступать на сцене.

Вот только я этого не хочу. И не собираюсь смотреть, как моя сестра делает это каждую ночь.

Это тело только мое. Оно принадлежит мне, и лишь мне решать, кому его демонстрировать. Так что останусь в баре «Земляне». Спасибо.

– Меня вполне устраивает моя работа, – говорю я. – На ней я и останусь.

Кэм вздыхает.

– Хорошо, – сестра сдается. – Просто будь готова к тому, что все получится не так, как тебе хочется.

Это уже случилось, ведь мы с Коулом переехали в дом его отца.

Я обхожу ее, чтобы достать лимонад из холодильника, и вдруг слышу нарастающий гул двигателя. Замерев, я поворачиваюсь к окну и вижу, как черный пикап останавливается на подъездной дорожке. Тот же «шевроле шайенн» семьдесят первого года, на котором я ехала из кинотеатра в полицейский участок, чтобы вызволить Коула.

Сердце начинает колотиться в груди, но я игнорирую его и быстро закрываю холодильник.

– Отец Коула приехал, – говорю я, а затем хватаю со столешницы сумку сестры и протягиваю ей. – Тебе пора уходить.

– Почему?

– Потому что это не мой дом, – объясняю я и подталкиваю ее к задней двери, расположенной рядом с прачечной. – Дай мне хотя бы недельку, прежде чем я начну знакомить его со своими друзьями.

– Но я – твоя сестра.

До нас доносится хлопок закрывшейся автомобильной двери.

И я еще сильнее начинаю толкать Кэм в спину, но она упирается пятками в пол.

– И не вздумай что-то скрывать от меня, – говорит она. – Я не позволю, чтобы какой-то пузатый извращенец средних лет, который с радостью предоставил комнату в своем доме паре сексуальных подростков, начал требовать от тебя не только денег.

– Заткнись, – шиплю я, но не могу удержаться от смешка.

Он совершенно не похож на пузатого мужчину средних лет или извращенца. Ну, или мне так кажется.

Сестра поворачивается ко мне и игриво тычет меня в живот.

– Ну же, милая, – говорит она низким, хриплым голосом. А затем пытается обнять меня как можно более соблазнительно. – Пора отработать арендную плату, детка.

– Заткнись! – громким шепотом прошу я, стараясь не рассмеяться и при этом вытолкнуть ее с кухни. – Боже, ты просто невозможна. Убирайся отсюда!

– Не бойся меня, – продолжает она все тем же голосом жуткого старикашки и, облизнув губы, тянется ко мне за поцелуем. – Маленькие девочки должны заботиться о своих папочках.

Дразнясь, сестра пихает меня своим воображаемым пивным животом, который пытается изобразить своей тонкой талией.

– Ну хватит! – пылая от смущения, молю я.

Она проводит руками по моим бедрам и лишь усмехается моим попыткам вытолкнуть ее из кухни.

Но затем внезапно замирает, а ее лицо вытягивается, когда она замечает что-то – или кого-то – за моей спиной.

Я на мгновение прикрываю глаза. Великолепно.

Обернувшись, я вижу отца Коула, который стоит в прихожей, между гостиной и кухней, не сводя с нас взгляда. При виде его по телу вновь начинает расходиться жар.

Я слышу, как сестра вздыхает, и, отодвинувшись от нее, прочищаю горло. Думаю, он ничего не слышал. Вернее, надеюсь на это.

Пайк переводит взгляд с меня на сестру, но затем вновь возвращается ко мне. Его короткие волосы слегка растрепаны, пот от тяжелой работы проступает на одежде, а на подбородке виднеется пятичасовая щетина. Черные рисунки украшают его загорелые предплечья, которые напряжены оттого, что он сжимает в руках пояс с инструментами и ланч-бокс.

Сделав глубокий вдох, отец Коула заходит на кухню и кладет вещи на островок.

– Вы переехали? – проведя рукой по волосам, спрашивает он.

– Ага, – киваю я. – То есть да.

С сердцем снова творится что-то непонятное, и кажется, будто оно дрейфует в океанских волнах в груди, поэтому так трудно собраться с мыслями. Так что я снова киваю и моргаю, пока моя сестра не встает рядом со мной, возвращая меня к действительности.