Вышел из кабинета врача в еще более угрюмом настроении. На обед идти передумал: кишки после приема зелья устроили революцию и, кажется, намеревались скрутиться в узел. Встреченные в коридорах сотрудники шарахались от мрачного Геора. Какой-то задохлик из отдела аналитики сунулся было с бумажкой, но Геор так взглянул на него, что бедолага распластался по стеночке. А сейчас еще Стас станет требовать отчет. Геор зарычал мысленно, а может, и вслух: девочки-секретарши, обсуждавшие что-то у кулера, порскнули в стороны, как птички.

Раны пекло, кровь от пореза пропитала повязку на руке, испачкав запасную рубашку. Да что же за день-то сегодня такой! И, решив, что если все и так пошло наперекосяк, то стоит покончить разом со всеми неприятными делами, Геор спустился в подвал, в отдел дознавателей.

На бронированной двери стояла двойная защита. Геор приложил жетон к сканеру, потом вставил палец в специальный захват, дождался, пока острая игла проколет кожу, забирая капельку крови. Анализатор, распознав человеческую кровь, загорелся зеленым. Засовы щелкнули, открываясь.

За низеньким столиком в углу притулился скрит.

«Скрит. Нечисть третьего класса. Ведение записей – неотъемлемая часть их жизни. Конспектирует увиденное; записи, если не удалось заполучить жизненную энергию человека, позже употребляет в качестве пищи. Псевдоразумен».

Человечек напоминал сказочного гнома: такого же небольшого росточка, даже шапочка колпачком имелась. Свои лицензии на питание скриты отрабатывали ведением записей в допросной: палачи хранили информацию в рукописном виде, по старинке.

Увидев охотника, скрит как-то весь сжался, тоненькие пальцы стиснули ручку. Перед нечистью лежал открытый журнал.

– Вы к кому? – прошуршал он.

Геор испытывал по отношению к мелким тварям презрение с оттенком жалости. Каково им нести службу в отделе дознавателей, присутствовать на допросах, видеть, как уничтожают нечисть, и скрупулезно вести отчеты? Хотя, впрочем, едва ли псевдоразумные существа сочувствовали собратьям. Сами сыты – и то хорошо. Скриты единственные из нечисти, кто, переступив порог подвала, могли потом покинуть его. Прочим созданиям ночи обратного хода не было.

– К Петру… – процедил Геор, считая ниже своего достоинства опускаться до объяснений с нечистью.

Фамилию улыбчивого палача Геор подзабыл, но скрит уже бодро строчил в журнале.

– Распишитесь. Бокс двенадцать. Дознаватель Снегирев отошел, но скоро будет.

Геор демонстративно вынул из кармана ручку с логотипом Лиги: он бы не коснулся предмета, который только что держала лапка нечисти. Чиркнул на строчке, куда указывал палец с заостренным коричневым ноготком.

Двенадцатый бокс располагался за поворотом, в конце коридора. Если Петра нет на месте, придется топтаться у двери, словно нашкодившему мальчишке. Геора заранее перекосило. Не особо надеясь на успех, он все-таки толкнул дверь. Вероятно, палач, уходя, прикрыл ее недостаточно плотно, потому что герметичная дверь бокса внезапно поддалась, автоматически включились лампы, осветив небольшую комнату.

Все боксы были устроены стандартно. Существовали три вида – для казней, для исследовательских операций и для допросов. Этот оказался допросный. Клеенчатая кушетка с серебряными цепями, кафельные стены, исчерченные защитными знаками, стеклянные шкафчики, заполненные укладками с инструментами.

На кушетке лежала девушка. При виде Геора вскинула испуганные серые глаза, сжала колени. Цветастый свитер едва прикрывал бедра. От движения на глаза сползла пепельная прядь, и незнакомка сдула ее, не сводя с охотника внимательного взгляда.

«Петр совсем охренел – девиц на службу приводить? – удивился Геор. – Нашел место для встреч!»

И только в следующую секунду увидел, что руки девушки вздернуты вверх и прикованы цепью, а щиколотки охвачены ремнями с серебряными заклепками. На подставке уже разложены были инструменты, какие-то длинные щипцы и крючки – Геор не стал присматриваться, их металлический блеск поднял с глубины души волну отвращения.

– Твар-рь, – выплюнул он, раздосадованный тем, что на мгновение увидел в нечисти человека.

Она вздрогнула, как от удара, прикусила губу. Какое-то неясное чувство в ее глазах, что-то вроде робкой надежды, погасло.

В полную силу заработало охотничье чутье, классифицировав создание ночи как баньши.

«Баньши. Нечисть первого класса (прежде – третьего). Баньши становятся невинно убитые девушки и молодые женщины, которые возвращаются в мир людей ради мести за свою раннюю смерть. Смертельным орудием баньши является ее крик, осушающий ауру человека. Псевдоразумна».

Геор нервно дернул ручку – теперь, как назло, дверь крепко вошла в пазы и не поддавалась грубой силе. Тут должна быть какая-то хитрость, невидимый глазу замок… Поверхность казалась абсолютно гладкой. Чувствуя себя глупо под пристальным взглядом нечисти, Геор подналег плечом, дверь закряхтела, но не покорилась.

– Прежде меня звали Аленой, – тихо произнесла девушка.

Голос у нее был с едва заметной хрипотцой. Понятно! Верещала, тварина, пока ее не скрутили. Геор однажды слышал крик баньши – кровь из ушей.

Он обернулся, прислонился спиной к двери, ощущая себя то ли дрессировщиком в клетке с хищником, то ли гладиатором на арене. Но что сделает привязанная серебряными цепями тварюшка? Если только…

– Я не могу кричать, – нечисть указала глазами на потолок, где над самой ее головой едва различимо светился символ, усмиряющий созданий ночи.

В серых глазах не было ненависти, только отчаянное желание жить. Геор вновь поразился тому, как умело эти существа притворяются разумными.

– Меня звали Аленой, – повторила она шепотом.

– Человека звали Аленой, – выплюнул Геор. – А ты тварь, принявшая облик убитой.

Никто не знал до конца, как именно появлялись баньши и почему хранили облик и частичные воспоминания умерших девушек. Людьми, конечно, они уже не были, однако даже руководство Лиги, движимое сентиментальными чувствами, поначалу присвоило нечисти третий, неопасный, класс. Баньши действительно могли долгое время существовать, питаясь крохами энергии живых, но потом рано или поздно все равно убивали.

– Я ничего не знаю, я совсем недавно возродилась. Я никому не сделала ничего плохого… – негромко произнесла нечисть, пристально глядя в глаза Геору.

Голос баньши становился все тише, все неуверенней. Геор смотрел на нее с гадливостью, так же как до этого смотрел на дохлую крысу, пригвожденную к столу кинжалом.

– Он изнасилует меня, измучает и убьет… Ему просто нравится мучить…

Тварюшка приподнялась на локте, насколько позволяли цепи, взглядом указывая вниз. На кафельном светлом полу валялись легинсы, сбитые в комок, выглядывал краешек кружевного белья. Геор вновь оглядел ее с головы до ног – вздернутые, вывернутые в запястьях руки, судорожно сжатые худые колени, маленькие пальцы на ногах.