– Она… Она… Я не уверена. Не знаю. Просто так получилось. Просто она не говорит. В другой школе думали, что у нее антисоциальная психопатия. Блю… социопат, – сказала Дейзи. Видно было, что эти слова дались ей нелегко.

Фишер посмотрела на меня, как на какое-то редкое животное.

– В тех бумагах, что вы мне дали, есть что-нибудь об этом расстройстве? – спросила она.

– Нет, – вздохнула Дейзи.

– Есть какое-либо подтверждение того, что она социопат, выписка психолога? – поинтересовалась Фишер. От ее длинных непонятных речей у меня голова шла кругом.

– Нет, они просто провели какой-то тест и на основании этого выявили у Блю расстройство личности. Но она не шизик. Она совершенно нормальная, – твердым голосом произнесла Дейзи.

Фишер огляделась.

– Хм. Ну, так как у вас нет никаких бумаг, полагаю, мне придется позвонить в школу, чтобы кто-то подтвердил, что Блю на самом деле проходила такой тест. Имени кого, говорите, школа? Линкольна?

– Рузвельта. Начальная школа. В Белони.

Директриса чиркнула пару слов на клеящейся записке желтого цвета.

– Как только мне пришлют подтверждение, я позвоню вам, – заверила она, вставая.

Мы попрощались. Больше Фишер не улыбалась.

* * *

Пока мы шли по улице домой, я снова начала обводить слова в книге. Я так увлеклась, что, когда Дейзи остановилась на пешеходном переходе, я врезалась в нее.

– Боже мой, Блю! – вскричала она.

Я подняла голову.

– Ты не видишь, что я в ярости? Позорище! Ты что, не понимаешь, как мне трудно признаться директору, что моя дочь – не такая, как другие дети? А ты просто сидела, молчала и ухмылялась. Ни разу рта не раскрыла. Как зомби какой-то. Я так просто больше не могу, – простонала Дейзи. – Убери уже свою чертову книгу и веди себя как нормальный человек, наконец. Ты не видишь, как мне плохо? Не видишь, что ты со мной делаешь, а?!

Мы перешли дорогу. Олли. Он бы вел себя со мной совсем иначе, в сто раз лучше, чем Дейзи, – он бы никогда не обвинил меня в том, что я причиняю ему боль. Олли бы обнял меня и утешил, сказал бы, что все будет хорошо.

Но что мне теперь делать, доктор? Скажите мне. Моего папы больше нет. Он гниет в земле. Наверное, его кожа уже высохла и потрескалась. У него больше нет тех глаз, которые мне так нравились, доктор. У него были красивые глаза. Я любила его улыбку, и его зубы, и все остальное. Как мог такой светлый человек совершить подобную глупость? Как мог такой человек подумать, что сможет ограбить банк? Как у него вообще хватило смелости и наглости? Скажите мне, почему я не могу простить ему такое безрассудство?

До дома оставалось совсем немного. В мое плечо нещадно впивались ногти Дейзи. Ее пальцы превратились для меня в острые гвозди. Мне захотелось взять доску, схватить пальцы Дейзи и что есть силы вбить их молотком в дерево. Чтобы она больше никогда не подняла рук. Чтобы больше не могла принимать наркотики. Чтобы усмирить ее демона.

Я проснулась от пронзительного свиста чайника на кухне и громких звуков, доносившихся из соседского радиоприемника за тонкой стеной. Под одеялом было так тепло. Я посмотрела на потолок, и в голове у меня возникли строки из книги.

У меня всего одно желание, – произнесла Дороти, – быстрее вернуться домой в Канзас, потому что тетя Эм наверняка думает, что со мной приключилась беда. Ей придется нарядиться в траур, а если урожай окажется такой же, как в прошлом году, боюсь, дяде Генри это будет не по карману.

Я улыбнулась. Вот, и у Дороти и ее семьи тоже были проблемы с деньгами. Видите, доктор? Не такие мы уж с ней и разные.

– Блю, иди завтракать! – закричала Дейзи.

Взяв книгу, я отправилась на кухню. На мне была только рубашка, болтавшаяся на худом тельце, – она была мне очень велика.

– Сегодня овсянка, – сказала Дейзи, поставив на стол тарелку с кашей. По цвету каша скорее напоминала свежую рвоту. Я села за стол.

– Я буду в гараже у Энтони целый день, так что ты остаешься дома одна, – говорила Дейзи. Она стояла ко мне спиной и накладывала себе в тарелку порцию каши. Потом повернулась и села напротив меня. Поставив локоть на стол, отправила в рот ложку с овсянкой. Я тоже попробовала кашу. На вкус она была слишком сладкая и какая-то искусственная, но я все равно ее съела. Дейзи громко чавкала.

– Уж не знаю, в самом ли деле ты сумасшедшая или просто полная идиотка, – произнесла она, наблюдая за тем, как я с серьезным лицом рассматриваю свое отражение в ложке.

– Наверное, ты одержима. Потому как… – сказала что-то Дейзи…

А потом ее голос исчез из моего сознания. Просто взял и исчез. Я больше не слышала ее, ни звука. И думала, почему Дейзи вечно считает себя самой умной, считает себя единственным вменяемым человеком, который решает – что правильно, а что нет. Нет, только моя книга могла сказать, что правильно, а что нет. И никто никогда не сможет испортить мне настроение в моем собственном мире. Никто не сможет осудить или напугать меня. Никто не столкнется со мной на улице и не спросит, который час. В моем мире не бывает засорившихся из-за чьих-то волос в стоке душевых кабин и унылых мотелей. Не бывает грязных ногтей. В моем мире по улицам не бродят кричащие от отчаяния бездомные. Никто не стреляет. И не убивает. Нет никакой матери-наркоманки, которая бы орала на меня или боялась моих выходок. Только в своем мире я в безопасности. Моя книга – это мой единственный наркотик.

* * *

На следующий день я отправилась в магазин сладостей, как всегда, с книгой под мышкой. Дейзи была еще на работе. На стене здания, мимо которого я проходила, было красивое граффити: изящная девушка с воздушным шариком и плюшевый мишка с солнцами вместо глаз. Я остановилась и подошла ближе. Здание было заброшено. Я заметила, как из окна верхнего этажа вылетел голубь. Я подошла к стене и сунула голову в одно из распахнутых окон, которое было расположено достаточно низко, чтобы я могла заглянуть внутрь, если бы встала на цыпочки. Я увидела большое темное помещение с черным от грязи полом. Из обстановки остался лишь продавленный диван с порванной в углах обивкой. Было слышно, как где-то капает вода. На полу кто-то разложил окурки в форме слова «демон», и я сразу вспомнила про Дейзи.

– Эй, ребенок, ты что тут делаешь? – раздался голос сзади меня.

Я обернулась и увидела небольшого роста толстячка с бородой. Во рту его торчала сигарета.

– Не могла найти местечко получше? Вот что, милая, не шляйся ты по заброшкам. Так и СПИДом недолго заразиться.

Я проигнорировала его и направилась к магазину сладостей. В конце квартала свернула налево, прошла еще немного и наконец добралась до цели.

Еще даже не успев осмотреться, я услышала голос:

– Привет, Блю. Ты меня не помнишь?