Лю Хуа-у прекрасно говорил по-русски, что было редкостью среди гоминьдановских генералов, и мы, естественно, заинтересовались, откуда он знает язык. Словоохотливый Лю рассказал нам всю свою биографию. Оказалось, что он сын купца из Сыпингая (город в Маньчжурии), в семь лет лишился родителей. В 1904 г. грузинский князь Вачнадзе увёз его с собой в Грузию. Там он вырос, окончил гимназию, военное училище и в качестве офицера царской армии участвовал в Первой мировой войне. Имеет ряд русских орденов. В 1921 г. он покинул Грузию и уехал в Германию, где женился на немке, и через два года вернулся в Китай, в Мукден. В Мукдене поступил в управление КВЖД в качестве заместителя главного контролёра дороги и прослужил 12 лет. После ухода с КВЖД был взят Янь Си-шанем на должность штабного офицера и вскоре получил чин генерала. Янь Си-шаню служит за деньги, о чём сказал совершенно открыто: «Чей хлеб жуём, того и песенки поём». К нам он прибыл как заместитель представителя Янь Си-шаня при Ставке в Чунцине. Кроме русского хорошо знал грузинский, немецкий, английский языки.

Лю Хуа-у был прекрасно осведомлён в оперативной обстановке. Позже мы узнали, что большая часть переводчиков — бывшие служащие КВЖД, связанные с Лю Хуа-у. Через них он узнавал положение на фронте и в стране и, естественно, обо всём доносил Янь Си-шаню. Оклад у него был солидный — 400 юаней в месяц, тогда как в гоминьдановской армии генерал-майор получал всего 150 юаней.

Когда пришёл Александр Иванович, Лю Хуа-у сообщил ему о желании Янь Си-шаня закупить в Советском Союзе вооружение и боеприпасы. Янь Си-шань, дескать, просит главного военного советника оказать ему содействие в этом вопросе, так как Янь Си-шань и Чан Кашли находятся… и Лю соединил указательные пальцы своих рук.

Александр Иванович разъяснил ему, что вопросы поставок вооружения в его компетенцию не входят, что это дело правительств и что по этому вопросу следует обратиться к военному министру Хэ Ин-циню.

Недовольный, Лю Хуа-у покинул штаб и больше у нас никогда не появлялся. Однако из этого посещения мы сделали вывод, что Чан Кайши держит Янь Си-шаня на голодном пайке и вооружения не даёт…»{41}.

Основная задача советских военных советников заключалась в помощи Китаю отразить японскую агрессию. При этом советское руководство сомневалось в решительной победе войск Чан Кайши. Исходя из этого, расчёт делался на затяжную войну, которая, в конечном счёте, и должна была принести Китаю победу. Япония всё больше задействовала там своих дивизий, а также увеличивала людской состав, рассчитывая на скорый успех. Но они буквально завязли в Китае. Таким образом, советская сторона держала там мощный заслон против возможного наступления Японии на стороне Германии.

Собственно пребывание Власова в числе других военных советников в Китае и было связано с выполнением этой главной задачи.

Военный советник К.М. Покровский лично встречался и общался с Андреем Андреевичем. Об этом он вспоминает следующее: «Мой переводчик Хуа был предупредителен, внимателен и готов, как он мне говорил, выполнить любое моё желание. За время совместного пути в Куньмин мы привыкли друг к другу. Я, не агитируя, как говорится, за советскую власть, тем не менее много рассказывал по его просьбе о своей стране…

Вопросы питания советских военных советников и специалистов возлагались на переводчиков. С этого начался наш доверительный разговор с Хуа о роли переводчиков в процессе их работы и общения с советскими специалистами. Мне показалось это интересным — Генералиссимус сам написал инструкцию для нас, — рассказал Хуа. — Инструкция строгая и требовательная. — Вы даже уверены, что писал её сам главком? — спросил я. — Да, конечно. Я даже сам принимал в этом участие. Она подчёркивает, это сказано в самом начале, что советские военные советники — люди дела, не любят пустословия и безделья, на их содержание государство тратит большие деньги, поэтому каждый переводчик должен это учитывать и создавать русским такие условия, при которых бы они затрачивали минимум своего полезного времени на быт. — Что под этим имеется в виду? — Квартира, питание, транспорт. Рикшами вы не пользуетесь, значит, надо заботиться об автотранспорте. Кроме того, — здесь он улыбнулся и, слегка понизив голос, добавил: — Вообще удовлетворение, всех ваших желаний. Я не обратил тогда внимание на эту фразу, хотя мне показалось, что этим вопросом он занялся бы охотнее…

После долгого, в течение всего дня, перегона наша машина остановилась у подъезда лучшей, хорошо сохранившейся после бомбёжек гостиницы в одном из известных городов Китая — Гуйлине. Входя в зал фешенебельного ресторана, я заметил за столиками «золотую» китайскую молодёжь, много иностранцев. Почувствовал, как привлекло внимание присутствующих появление советского человека в китайской военной форме. Но оказалось, что здесь был ещё один советский военный и тоже в китайской форме. Он подсел к нашему столику, и тут выяснилось, что полковник Власов в Гуйлине один и потому, как он выразился, прозябает здесь в окружении «одних китайцев». Его иронию я отнёс к излишнему пользованию чайником с рисовой водкой, которую здесь подают в подогретом виде. Из дальнейшего разговора, его откровенных признаний и поведения я понял, что Власов потерял человеческое обличье, пал, поддавшись «заботе об удовлетворении всех желаний». Было совершенно очевидным, что дальнейшее пребывание Власова на своём посту недопустимо. Вскоре он был отозван и отправлен в Союз…»{42}. Эта встреча произошла в ноябре 1939 г.

А предшествовало ей другое событие. В мае Александра Ивановича Черепанова (главного военного советника) срочно отзывают в Москву. С июня 1939 г. он находится в распоряжении 11-го отдела Генштаба Красной Армии{43}. Именно в мае Власов временно исполняет обязанности главного военного советника до августа 1939 г., т.е. до того дня, когда его переведут в приграничные районы Монголии «за нарушение норм поведения советского коммуниста за рубежом».

Так что же произошло? «Некоторые исследователи жизни Андрея Андреевича полагают, что он больше викторий одержал в постельных баталиях, чем на поле брани. И им возразить трудно. Впрочем, судите сами.

Во время командировки в Китай он сумел соблазнить жену Чан Кайши. В то же время Андрей Андреевич не пожалел денег, чтобы купить сроком на 3 месяца 16-летнюю китаянку для своих любовных утех», — утверждает П. Пальчиков{44}.

По этому поводу есть и ещё одно документальное подтверждение, а именно в исследовании А.Ф. Катусева и В.Г. Оппокова, которые достаточно основательно ознакомились с уголовным делом Власова. «Вершиной карьеры Власова в тридцатые годы стала командировка в Китай, что являлось актом высокого доверия и открывало ему ещё более заманчивую перспективу. Так вот, именно на это время — на 1939 г., а не на 1937-й, как записано в протоколе допроса, о котором идёт речь, Власов имел повод пожаловаться. Именно тогда у него могла возникнуть обида. Хотя обижаться следовало только на самого себя, поскольку его выдворили из Китая… за моральное разложение»{45}.