Эцио очнулся и почувствовал, что лежит на спине. Его качало. Не швыряло из стороны в сторону, а именно качало. Ощущение было приятным, почти успокаивающим. Ассасин не торопился открывать глаза. Легкий ветер обдувал ему лицо. Возвращаться в окружающий мир не хотелось, поскольку там его не ждало ничего хорошего. Он лежал, вдыхая морской воздух.

Морской воздух?

Эцио открыл глаза. Солнце стояло высоко. На небе – ни облачка. Но уже через мгновение голубизну небес закрыла чья-то тень. Потом он увидел голову и плечи. Лицо, задумчиво глядящее на него.

– Очнулся. Это хорошо, – сказал верзила.

Эцио попытался сесть, и сейчас же рана напомнила о себе острой болью. Он застонал и потрогал бок. Рука наткнулась на повязку.

– Рана неглубокая. Дальше мягких тканей не пошло. Так что можешь не дергаться.

Эцио приподнялся на локте. «Что с моим арсеналом?» – сразу же подумал он и быстро огляделся. Оружейный мешок был аккуратно засунут в его кожаную сумку. Похоже, внутрь верзила не заглядывал.

– Где мы? – спросил Эцио.

– А ты как думаешь? В море, где же еще.

Преодолевая боль, ассасин встал и снова огляделся. Они плыли на одномачтовом рыбацком судне, нос которого равномерно рассекал гладь спокойного моря. Попутный ветер надувал парус. На горизонте виднелся кипрский берег с крохотным пятнышком – Ларнакой.

– Что произошло? – спросил Эцио.

– Ты спас мою жизнь. Я спас твою.

– Почему?

– Таков закон. А жаль. После всего, что ты сотворил со мной, я бы охотнее отправил тебя на тот свет.

Верзила повернулся к нему спиной, возясь с румпелем паруса. Потом он обернулся и встретился с ассасином глазами – Эцио сразу же узнал пиратского капитана.

– Ты уничтожил мои корабли. За одно это ты достоин проклятия. Я столько дней выслеживал «Анаан». Захвати я их груз, я бы вернулся в Египет богатым человеком. Вместо этого, благодаря тебе, меня сделали галерным рабом. Это меня-то!

Чувствовалось, верзила и сейчас не забыл жгучей обиды.

– В Египет? Так, значит, ты не бербер?

– Какой, к черту, бербер? Я мамлюк, хотя по моим лохмотьям этого не скажешь. Но ничего. Как только мы приплывем, у меня будет и женщина, и большое блюдо кюфты, и приличная одежда.

Эцио в очередной раз огляделся. Волна, вдруг плеснувшая через борт, заставила его покачнуться, но на ногах он устоял.

– Вижу, ты не больно-то привык плавать по морям?

– Мне привычнее плавать на гондолах.

– На гондолах? Фи!

– Если ты хотел меня убить…

– Неужто у тебя хватит совести меня упрекнуть? После того как я сбежал с этого поганого военного корабля, я не собирался задерживаться в Ларнаке. Но задержался. Из-за тебя. Болтался вокруг их венецианской сточной канавы, которую они называют гаванью. Высматривал тебя. А когда увидел, не мог поверить в свою удачу. Даже о желании убраться оттуда почти забыл.

Эцио улыбнулся:

– Я не стану тебя упрекать.

– Ты бросил меня в трюм, полный воды, и оставил тонуть!

– Но ты неплохо умеешь плавать. Теперь это даже дураку понятно.

Теперь улыбнулся и верзила:

– Я рассчитывал на твое милосердие, потому и прикинулся неумеющим плавать. Потом понял, что милосердия от тебя не дождусь.

– Ты вернул долг, спас мою жизнь. Но зачем ты взял меня с собой?

Верзила всплеснул руками, удивляясь вопросу.

– Тебя ранили. Оставь я тебя там, пришли бы другие солдаты, и эта ночь стала бы последней в твоей жизни. Тогда получилось бы, что я напрасно тратил силы, спасая твою шкуру. И потом, хоть ты и не моряк, на этом корыте тоже можешь пригодиться.

– Я могу сам о себе позаботиться.

– Знаю, что можешь, эфенди, – перестав улыбаться, сказал верзила. – А может, мне хотелось побыть в твоем обществе, Эцио Аудиторе.

– Ты знаешь мое имя?

– Так ты же знаменитость. Гроза пиратов. Хотя вряд ли эти навыки помогли бы тебе спастись от подкрепления, которое наверняка вызвали не добитые тобой стражники.

Эцио ненадолго задумался.

– А как тебя зовут? – спросил он верзилу.

Тот вытянулся, расправил плечи. Даже в лохмотьях галерного раба он был исполнен достоинства.

– Я Аль-Скараб, гроза Белого моря[6].

– Прошу прощения, я не знал, – сказал Эцио, стараясь не показывать улыбки.

– Временно на мели, – с грустью добавил Аль-Скараб. – Но скоро все изменится. Как только приплывем, у меня через неделю будет новый корабль и команда.

– Куда приплывем?

– Разве я не сказал? Ближайшая достойная гавань – это Акра. К тому же она в руках мамлюков.

Время настало.

Уезжать было трудно, но миссия требовала отправляться дальше. В Акре Эцио отдыхал и восстанавливал силы. Он принуждал себя к терпению, поскольку рана затягивалась не так быстро, как ему хотелось бы. Но если он полностью не восстановит здоровье, поиски могут окончиться провалом. Если бы не стычка с ночной стражей, еще неизвестно, каким был бы исход его поединка с Аль-Скарабом. Скорее всего, катастрофическим. Но случившееся доказывало: у ассасина есть ангел-хранитель.

Пират, с которым он так немилосердно обошелся на борту «Анаана», не только спас ему жизнь. В Акре жило немало родни Аль-Скараба, и они все горячо благодарили Эцио за спасение их родственника. Пират под страхом неминуемого возмездия запретил Аудиторе упоминать о происшествии на борту «Анаана». Зато драка с ночной стражей превратилась в эпическое сражение.

– Их было человек пятьдесят… – так обычно начинал свой рассказ Аль-Скараб.

К десятому пересказу их уже стало в десять раз больше. Родня Аль-Скараба слушала, разинув рты и выпучив глаза. Никто не осмеливался даже робко намекнуть на явные нелепости в рассказе пирата. «Хорошо еще, что он не приплел сюда какое-нибудь морское чудовище», – хмуро думал Эцио.

Зато родня Аль-Скараба ничуть не преувеличивала опасности, подстерегающие ассасина на его дальнейшем пути. Они изо всех сил уговаривали его взять с собой вооруженную охрану, но эти предложения Эцио упорно отклонял. Он поедет один. Какие бы беды ни ждали его на пути к Масиафу, он встретит их один, не подвергая опасности ничью жизнь, кроме собственной.

Вскоре после приезда в Акру Эцио наконец-то смог написать давно обещанное письмо сестре. Он тщательно обдумывал каждое слово, понимая, что это письмо вполне может стать его последним посланием Клаудии.