Как только она заняла свое место с правой стороны от кресла пилота, Планкетт просигналил начать спуск. Оператор крана спустил аппарат по наклонному желобу через открытую корму судна и осторожно опустил его в море.

Зыбь к этому времени уже успокоилась, но еще оставались небольшие волны высотой в один-два метра. Оператор крана так подгадал момент вхождения «Олд Герт» в воду, что аппарат коснулся гребня волны и продолжал опускаться во впадину, где он начал опускаться и подниматься в полном согласии с ритмом волн. Подъемные тросы были отцеплены управляемыми дистанционно замками, и несколько ныряльщиков выполнили последний перед погружением наружный осмотр.

Через пять минут дежурный по связи с аппаратом, жизнерадостный шотландец по имени Джимми Нокс, доложил Планкетту, что аппарат свободен от подвески и может начать погружение. Балластные цистерны были наполнены водой, и «Олд Герт» быстро скрылся под поверхностью пенящейся воды и начал свой путь на дно.

Хотя «Олд Герт» был новейшим аппаратом, едва сошедшим с чертежных досок, погружение осуществлялось с помощью старой, испытанной и надежной системы заполнения забортной водой балластных цистерн. Для всплытия на поверхность сбрасывался балласт из стальных грузил разного размера с целью увеличить плавучесть, так как существующая технология откачки воды была неприменима на больших глубинах — никакие насосы не могли противостоять таким чудовищным давлениям.

Для Стаси долгое падение сквозь огромную массу воды было похоже на гипнотический транс. Один за другим все цвета спектра, рассеянного от поверхности света, постепенно темнели и сходили на нет, пока не осталась абсолютно черная темнота.

Если не считать раздельных, по одному для каждого члена экипажа, приборных щитков, размещенных по внутренней окружности сферы, каждый мог беспрепятственно наблюдать, что происходит перед ним в секторе обзора шириной 180 градусов — слева, справа, вверху и внизу. Прозрачный полимерный материал сферы, армированный тонкими титановыми нитями, обеспечивал разрешение не хуже, чем на большом телевизионном экране.

Салазар не обращал внимания ни на черноту, ни на мелькающих порой светящихся рыб, плавающих вокруг; его гораздо больше волновало, что они найдут на дне. Планкетт следил за глубиной погружения и приборами системы жизнеобеспечения, внимательно отслеживая, не появятся ли какие-нибудь неполадки по мере того, как с каждой минутой давление возрастало, а температура падала.

На «Неукротимом» не было запасного глубоководного аппарата на случай аварии. Если произойдет что-то непредвиденное и они каким-то образом застрянут в скальных расщелинах или откажут приборы, так что возвращение «Олд Герт» на поверхность станет невозможным, они смогут отделить сферу, в которой они находятся, и позволить ей всплыть, как огромному пузырю воздуха. Но это была сложная система, ни разу не испытанная в условиях высоких давлений. Если в системе отделения возникнут неполадки, у них не будет никаких шансов спастись — только верная смерть от удушья и безвестная могила, затерянная в вечной ночи глубоководной впадины.

Маленькая, похожая на угря рыбка промелькнула мимо них, ее светящееся тело излучало вспышки света, как если бы поток машин описал ряд кривых. Зубы были невероятно длинными по сравнению с головой и торчали, как у китайского дракона. Привлеченная светом, горевшим внутри аппарата, она подплыла к обитаемой сфере без всякого страха и посмотрела внутрь взглядом призрака.

Стаси нацелила свою батарею фото — и видеокамер и поймала ее семью объективами, прежде чем она уплыла прочь.

— Можете себе представить, что это было бы за чудовище, если бы она была длиной футов двадцать? — с восхищением прошептала она.

— К счастью, черные драконы живут на большой глубине, — отозвался Планкетт. — Давление воды не позволяет им вырасти больше нескольких сантиметров длиной.

Стаси включила прожекторы наружного освещения, и чернота сразу превратилась в зеленые сумерки. Пространство, окружавшее их, было пусто. Черный дракончик куда-то исчез. Она выключила прожекторы, чтобы зря не разряжать аккумуляторы.

Влажность внутри сферы увеличилась, и усиливающийся холод начал проникать через ее толстую оболочку. Стаси увидела, что ее руки покрылись гусиной кожей. Она посмотрела вверх, обхватила плечи руками и покачала корпусом, как будто ей стало зябко. Планкетт заметил этот жест и включил небольшое обогревательное устройство, немножко отогнавшее холод.

Два часа, которые потребовались им, чтобы достигнуть дна, показались бы утомительными, если бы каждый не был занят своей работой. Планкетт устроился поудобнее и внимательно наблюдал за показаниями сонара и эхолота. Он также тревожно поглядывал на приборы, измеряющие заряд аккумуляторов и содержание кислорода в воздухе. Салазар непрерывно наносил на график положение аппарата, пока они не коснулись дна, а Стаси все время пыталась застать врасплох обитателей глубин своими камерами.

Планкетт предпочел бы, чтобы из стереосистемы, которой была оборудована их кабина, постоянно доносились звуки вальсов Иоганна Штрауса, но Стаси настояла, чтобы вместо этого использовалась любимая ею «новая музыка», для чего взяла с собой кассетный магнитофон. Она утверждала, что такая музыка успокаивает и что в ней меньше эмоциональной напряженности. Салазар называл такую музыку «шумом водопада», но не возражал, чтобы именно она рассеивала гнетущую тишину бездны.

Голос Джимми Нокса, передаваемый к ним на борт акустическим телефоном, прозвучал как-то призрачно, искаженный многокилометровой толщей воды, отделявшей их от «Неукротимого».

— Вы коснетесь дна через десять минут, — объявил он. — Скорость погружения чуть-чуть больше расчетной.

— Верно, — ответил Планкетт. — Я вижу это на своем сонаре.

Салазар и Стаей оторвались от своих занятий и уставились на экран сонара. Цифровая фильтрация и контрастирование показывали рельеф дна в виде трехмерного изображения сетки линий уровня. Планкетт то и дело переводил взгляд с экрана сонара на воду под ногами и обратно. Он доверял сонару и компьютеру, но не больше, чем собственным глазам.

— Будьте внимательны, — предупредил их Нокс. — Вы опускаетесь между стен каньона.

— Я это вижу, — ответил Планкетт. — Скальные выступы выдаются внутрь широкой долины. — Он протянул руку к переключателю и сбросил один из балластных грузов, чтобы замедлить спуск. Когда до дна оставалось тридцать метров, он сбросил еще один груз. Это придало аппарату почти точную нейтральную плавучесть. Затем он привел в действие три тяговых двигателя, установленных на наружных сторонах трех нижних сфер.

Дно постепенно проступало сквозь скрывавшую его нефритово-зеленую дымку, и уже можно было различить неровный, изборожденный углублениями и расщелинами склон. Странная черная порода, смятая в складки и перекрученная, причудливыми хаотичными формами простиралась повсюду, куда достигал взор.

— Мы опускаемся рядом с лавовым потоком, — сказал Планкетт. — Его кромка находится примерно в километре перед нами. За этой кромкой — еще трехсотметровый спуск на дно долины.