Дрю

Я смотрю на ее широкую улыбку и не могу насмотреться. Мне кажется, я сошел с ума, но с губ так и рвется признание. Я все еще без ума от Долорес Диккенс. Сколько бы женщин не было в моей жизни – а их было предостаточно – никто так и не занял хотя бы маленький уголок в моем сердце, в котором всегда была она. Вы бы спросили: так почему я тогда не искал встреч с ней и не добивался? А я пожму плечами и отвечу: понятия не имею. Наверное, потому что все десять лет был самым ярким представителем семейства идиотов. Впитываю взглядом каждую черту Долли и не могу насмотреться. Она периодически ловит мой взгляд и улыбается шире. Ее маленький носик слегка кривится, когда она прищуривает глаза.

Долли светится. Она на своем месте. Мы в студии обсуждаем с группой процесс съемок. В эту небольшую комнату натолкалось столько народа, что кислорода едва хватает на всех нас. Но атмосфера настолько непринужденная и легкая, что столпотворение даже не чувствуется. Это потому что Долли здесь. Она шутит и смеется, пока знакомится с ребятами поближе. Ей хочется знать о них все, Долли впитывает каждое вылетевшее изо рта ребят слово. А они и рады хорохориться перед ней, потому что она заражает собой.

– Так, смотрите, – говорит Долли, хлопнув в ладоши, и все, как по команде, переключают свое внимание на нее. – Съемок самих концертных выступлений в фильме буде немного. Ну, то есть снимать мы будем много, но потом будем монтировать и нарезать кусочки, чтобы показать результат вашего труда. Но основной акцент будет сделан на подготовках к концертам. Репетиции, то, как вы проводите свободное время, то, как рождаются песни. Бесконечная вереница девушек в ваш автобус и безбашенные поступки.

– Мама меня из дома выгонит, – стонет наш басист Лиам.

– Я тебя приючу, если что, – подмигивая, отвечает Долорес.

– О, и меня выгонят, – встревает Ник, солист группы.

– Иди к черту, придурок, ты живешь сам. – Смеясь, Лиам толкает друга в плечо.

– А ты, значит, с мамой?

– Ну да.

– Она приехала к тебе погостить, пока в ее доме ремонт, – монотонно тянет Трей, перебирая между пальцами барабанную палочку.

Они начинают идиотскую перепалку.

– Тихо! – выкрикиваю я, и они замолкают, глядя на меня, как несмышленые щенки на папу. – Если мы сейчас не прекратим этот балаган, то никогда не выдвинемся в тур. Кончайте.

– О, я бы… – начинает Лиам, но я его перебиваю.

– Закончи мысль – и будешь бежать за автобусом до самого Сан-Франциско.

Парни опять смеются и толкают друг друга. Как дети. Долли смотрит на меня с интересом, но сразу отводит взгляд, когда я поворачиваюсь к ней.

– Продолжай, малышка До. – Со стороны диванов, на которых сидят мои парни раздаются различные звуки поощрения. – Заткнитесь, – рявкаю я, смущенный тем, что назвал Долли таким интимным прозвищем в присутствии группы. Они теперь мне жизни не дадут.

– Итак, – говорит она, вставая и начиная прохаживаться по комнате. Ее ярко-малиновая юбка в сочетании с армейскими ботинками и кожаной косухой творят что-то невероятное с моим либидо. Я отворачиваюсь, как будто рассматриваю инструменты у себя за спиной, а сам поправляю так некстати появившийся стояк. Из комнаты звукоинженера на меня с широченной улыбкой пялится Пит. Он кивает на Долли и показывает мне большой палец, делая вид, что второй рукой тоже поправляет выпуклость в штанах. Я незаметно показываю ему средний палец, и мы оба усмехаемся. Да, чувак, она горячая, как ад. И такая неутомимая в постели, что каждый мужик в этом помещении, знай он это, уже бы весь мир к ее ногам положил.

Я пропустил половину речи Долли, а теперь повернулся и внимательно прислушиваюсь.

– То есть, – произносит она, размахивая руками, пока все присутствующие следят за ее жестами. – Вставки между концертами будут сняты в таком слегка состаренном стиле. Как будто это было давно, а концерт – это сегодняшний день. Чтобы сделать такие акценты, я иногда буду вас просить делать странные вещи. Например, вместо сигареты попросим Лиама курить трубку. Запиши, – Последнее слово она кидает своему помощнику со странным именем ДиДи. – Или попросим Ника выйти на сцену во время генеральной репетиции в брюках, рубашке и подтяжках. А волосы соберем в аккуратный хвост и залижем в стиле гангстеров. – Записываешь? – снова небрежно спрашивает Долли, даже не дожидаясь ответа от помощника. Она знает, что он все сделает, как надо. ДиДи лениво кивает, вытянув вперед руку с диктофоном. Интересно, Долли в курсе, что он пишет это не в лежащий на коленях блокнот, а на диктофон?

– А я в чем буду на сцене? – спрашивает Диксон, который играет на скрипке.

Долли застывает посреди комнаты.

– А в чем ты обычно выступаешь?

– Не знаю, по-разному.

Долли жует свою розовую нежную губу и хмурит брови, а потом выдает:

– У вас есть песня. Эта… сейчас… – Она зажмуривается и щелкает пальцами, пока все застыли в ожидании. Мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы она не видела, как меня забавляет вся эта ситуация. Одержимая идеей Долли – это нечто. – Там про… ну, она ушла, а он за ней гнался. А потом… – Она мычит нечто, похожее на песню, и вот уже улыбаются все. – А! вспомнила! «Остановись и выслушай», – напевает она.

– Ведь все совсем не так, – подхватывает Ник. – И невозможно выдержать.

– Да! Так вот в этой песне такое красивое вступление на скрипке. Я бы хотела, чтобы на репетиции ты, Диксон, был во фраке. Мы снимем вступление в стиле нуар, чтобы был такой знаете, богемный шик. Теплые темные оттенки. И твои черные волосы будут отлично смотреться и пальцы с кольцами. Не снимай их, в общем.

– Ты сумасшедшая, – смеется Лиам. Долорес застывает и смотрит на него. – В хорошем смысле, малышка До.

Она резко поворачивается и смотрит на меня, а я хмурюсь. Мне не нравится, когда кто-то помимо меня так ее называет. Надо не забыть сказать об этом парням.

– Она не малышка До, – говорит Ник, усмехаясь, – она Зажигалка. Долли, можно мы будем звать тебя так?

– До тех пор, пока вы выполняете на камеру все, что я вам скажу, можете звать.

– Заметано, – отвечает Ник и смотрит на меня. Чертяка подмигивает мне. Он понял.

В студию входит моя ассистентка Марла.

– Босс, автобусы подъехали. Там Барни с парнями уже грузят ваши вещи.

– О, эти сейчас нагрузят, – стонет Лиам, поднимаясь со своего места. – В прошлый раз мне чуть не пришлось натягивать твои стринги, Марла, чтобы я мог хотя бы выйти из душа.

– Пошел ты. Ты ж не нашел ничего лучше, чем пройтись голым через весь автобус.

– А в чем мне было идти? – спрашивает он, пока все понемногу двигаются к выходу.

– В полотенце, Ник. Все же лучше, чем светить у меня перед лицом своим шлангом.