Бежать жаловаться Серову Лиза действительно не собиралась. Она росла без отца, и с детства привыкла по возможности сама решать свои проблемы.

- Нет. Я, пожалуй, расскажу твоей маме, - бросила она сквозь зубы. - Ей это вряд ли понравится.

Он захохотал, откинув голову, как будто она сказала несусветную глупость, а Лизу взбесило это уверенное в своей безнаказанности веселье.

- И я почему-то думаю, - едко заметила она. - Что мужчина твоего возраста и достатка должен был бы уже иметь жену или любовницу, а не тискать горничных по углам. Или никто не клюет?

Похоже, удар пришелся в цель, потому что Олега перекосило, он отпустил её руку и ощерился. А потом проговорил, растягивая слова:

- Это не твое дело, сестричка.

И вдруг снова резко приблизил к ней свое лицо.

- Знаешь, я даже рад, что ты не горничная. Так намного интереснее.

Лизу потихоньку начало бесить, но она спокойно спросила:

- И что же тут интересного?

- Интересно, кого это папаша приволок, чтобы подложить мне в постель.

 Лиза даже закашлялась от абсурдности ситуации.

- Что за глупости? Очнись, он наш родной отец!

- А вот тут ты ошибаешься. Он мой отчим.

Ядовитая насмешка звучала в голосе, но взгляд его был серьезен и пронзителен. Олег внимательно изучал её лицо, считывая эмоции. И Лиза вдруг поняла многое из тайного противостояния супругов Серовых. Вот, значит, как обстоит дело? Это многое объясняло и усложняло одновременно.

- Так что сестричка, кровного родства между нами нет.

Он погано захохотал, а Лиза содрогнулась. И словно в подтверждение своих невольных страхов, услышала:

- Ты не представляешь, сестричка, на что способен наш папаша, когда проворачивает свои грязные делишки. Ведь если что, даже фамилию менять не придется, чтобы добраться до моей доли наследства!

Секунду она осмысливала. А потом просто расхохоталась Олегу в лицо. Ну конечно, все же упирается наследство. Деньги! Ничего личного.

- Прости, братец, но ты не при делах, - сказала она. - Наш папа собирается подложить меня в постель Марку Савельеву. Уже и брачный контракт подписан.

- Что? Марку?! - мгновенно ощетинился тот, хватая её за руку. - Что ты лепечешь про брачный контракт? Повтори!

- Руку убери. И отойди с дороги.

Он и не подумал убирать руку, но хватку ослабил. Какое-то время всматривался в её лицо, а потом прошелся грязным взглядом по телу. Сказал:

- Пожалуй, я тут задержусь, - и облизнулся.

От такой явной демонстрации намерений Лизе стало противно. Мачо хренов. Она устала от него, просто устала. Выдернула руку и пошла дальше.

А вслед услышала:

- Надеюсь, ты не девственница?

Не реагировать. Не оборачиваться. Ей безумно хотелось вернуться и съездить братцу по его холеной роже так, чтобы глазки из орбит выскочили. Но нет, она холодно проигнорировала его слова и ушла с прямой спиной. Еще в школе научилась играть в эти игры. Кто первый сорвется, тот и проиграл.

***

У себя в комнате Лиза замерла, привалившись к двери. Она ведь была далеко не так спокойна, как хотела показать. Мысли метались разозленным роем.

А если бы она действительно была горничной?

Если бы просто попалась на пути этому козлу под горячую руку, как та горничная, которую уволили? Что тогда?

Общения не избежать, они живут под одной крышей. Лиза была просто уверена, что братец постарается превратить её жизнь в ад. Наследство! Она сама еще ничего не осознала, зато осознали другие.

И если бы её не защищал этот брачный контракт...

Неужели она сейчас действительно это сказала?

Лиза закинула голову и беззвучно рассмеялась, а потом замерла, сжимая кулаки.

Какое же бешенство вызывало у нее сейчас решение отца заставить её жить здесь, где её по умолчанию считают врагом и ненавидят. Но смысл беситься? Во-первых, это все равно ненадолго. А во-вторых, произошедшее только яснее очертило границы проблемы.

Подумав немного, Лиза поняла, что будет делать.

Накануне Марку было не до разговоров. Слишком много впечатлений, дневная усталость, все это сработало вместе. Он так и заснул у Ирины после сам уже не помнил, какого по счету акта. Хотелось стереть запечатлевшееся на подкорке, заместить отвратительный вкус поражения чем-то жизнеутверждающим и новым.

А что, как не секс, было бы лучшим средством в этой ситуации. И... Нет. Короткое послевкусие, а потом все смазывалось и на поверхность лезло то самое, что он больше всего хотел уничтожить. В конце концов, уставший мужчина просто отрубился.

Несмотря на то, что раньше никогда так не делал.

Ночи, которые проводили вместе до утра, можно было по пальцам перечесть. Спать Марк всегда уползал в свою холостяцкую берлогу. Несколько раз Ирина оставалась у него, и то, это было в самом начале отношений. В остальном он ценил обособленность и оберегал свое личное пространство от посягательств.

Утром проснулся рано и тоже на разговоры не был настроен. Так мрачный и молчаливый, в помятой вчерашней рубашке и уехал домой, чтобы привести себя в порядок и свежим (насколько это возможно в его обстоятельствах) явиться на работу.

И пока он уже у себя дома мылся, брился, переодевался и вообще, занимался мелкими делами, которые обычно проходят незаметно, потому что действия доведены до автоматизма, его как ни странно отпустило. Потому что привычные действия помогли настроиться на нужный лад и поглотили излишнее нервное возбуждение и тревожность.

К тому моменту, когда Марк Савельев ехал в свой офис, он был практически в норме. Только где-то в глубине души еще осталось то самое, что он испытал, увидев аварию. Но то был уже не тот взрыв чувств, а ощущение, как после ожога. Шрам. Слабый, но все же достаточный, чтобы впечатление осталось в памяти далеким отголоском.

Ну а когда мужчина оказался в стенах родного кабинета, вчерашнее и вовсе потеряло остроту. Взамен включился внутренний анализатор. Теперь бизнесмен в нем мог бы сказать, что всего лишь уступил по одному пункту. Зато выгоды сделки казались очевидны. Приобретая «Лозинки», это уникальное, единственное в Европе производство, где полным циклом сначала добывалось сырье, а потом выпускались полимеры с особыми свойствами, его холдинг становился практически монополистом на российском рынке.

И если к этому прилагалась небольшая неприятность в виде какой-то там девчонки - жены, Марк счел возможным это пережить. Эта неизвестная девица была для него скорее абстрактным понятием. К тому же он старше, умнее, опытнее, сумеет договориться. Или откупиться. Насколько ему было известно по опыту общения с Ириной, другими своими женщинами или сыном, откупиться можно всегда.