Родители Юрия опоздали на бракосочетание единственного сына, но все же приехали. Будущая свекровь вытирала слезы, которые безостановочно лились из ее глаз. Она прикрывала букетом красное, опухшее от рыданий лицо. Не такую невестку она хотела, не о таком счастье для Юрочки мечтала! Да ничего не поделаешь… нынче дети со старшими не считаются, самовольничают. Арсений Платонович был растерян, расстроен скандальным поведением супруги. Он понимал, что они портят праздник, и чувствовал себя неловко.

– Будь счастлив, сынок! – скороговоркой выпалил он, стараясь побыстрее затеряться в толпе гостей.

Перед взглядом невестки он робел и терял дар речи. Анне было смешно.

После свадьбы Юрий предложил поехать в швейцарские Альпы или на Лазурный берег, но Анна отказалась.

– Я купила квартиру, – заявила она. – Ты мне сам ее подарил! Теперь я хочу пожить в ней!

Господин Салахов опешил.

– Но… дорогая… там не мешало бы ремонт хороший сделать, мебель…

– Ничего не надо, – отмахнулась она. – Пусть будет, как есть.

– А… нам что, придется жить раздельно? Я у себя в квартире, а ты…

– Нет, конечно! Не говори глупости, – засмеялась Анна. – Несколько дней поживем у тебя.

– Несколько дней?..

Юрий ничего не понимал, а она улыбалась. Ей было весело!

– Я же говорила – со мной не соскучишься. Я тебя предупреждала?

Он кивнул. Анна действительно предупреждала, и Юрий на все соглашался. На все! То, что придется выполнять обещание в первые же дни совместной жизни, во время медового месяца, просто не приходило ему в голову.

Супружеская жизнь преподносила сюрприз за сюрпризом. Анна настояла на том, что будет три дня жить в новой квартире, а три дня с Юрием.

– Почему мы не можем поселиться там вдвоем, раз уж тебе так хочется?

– Не можем, – ответила Анна и больше ничего объяснять не стала.

Так они прожили около года. Господин Салахов не выдержал и нанял охранников для жены. Они старались держаться в отдалении и только сообщали Юрию о том, что все в порядке. Анна почти никуда не выходила из квартиры.

«Что она там делает? И зачем ей это нужно?» – ломал голову Юрий, но спрашивать не решался.

Несмотря на все, он сильнее и сильнее влюблялся в свою странную жену и был несказанно счастлив, когда она предложила съездить за границу.

– Куда тебе хочется? – радостно спросил он.

– В Англию! – не колеблясь, заявила Анна. – Будем отмечать годовщину свадьбы в Лондоне.

Юрий опомнился. Оказывается, прошел целый год, как они стали супругами! А он и не заметил. С Анной жизнь текла как бы вспять, полная загадок и приятного волнения.

Они уехали в Англию. Анна почти каждый день ходила на фондовую биржу, смотрела, как идет торговля ценными бумагами. «Хочет разобраться, чем я занимаюсь!» – думал Юрий, и ему было хорошо от этой мысли. У мужа и жены должны быть общие интересы.

Через некоторое время Анне надоела биржа, и она начала проситься в Грецию, к Эгейскому морю. Ни красоты Шотландии, ни Альпийские курорты, ни Париж ее не привлекали. Юрий пытался объяснить, что он не может так надолго оставить дела, но она слушала его рассеянно и как будто не понимала, о чем идет речь.

– Ах, ну конечно, поезжай! – сказала Анна однажды утром, после того, как Юрий полчаса говорил по телефону с управляющим и обсуждал ведение бизнеса в Петербурге. – Тебе нужно присматривать за твоими фирмами.

– А ты? – поразился он. – Разве ты не едешь вместе со мной?

– Отвези меня в Афины, – бросила она, как что-то само собой разумеющееся. – Я буду ждать тебя там.

Их жизнь превратилась в сплошные разъезды. Юрий летал в Петербург, иногда Анна соглашалась сопровождать его, но больше, чем на неделю, оставаться не хотела. Квартира в театральном доме, которая была так важна для нее, стояла запертая, и Анна даже не вспоминала о ней.

Так прошли годы. Господин Салахов возмужал, пополнел, на его висках появилась седина. Ему исполнилось тридцать девять. Анна же хорошела и хорошела, не замечая времени, поглощенная своими думами. Она, казалось, решала внутри себя какую-то задачу, такую же странную и непонятную, как и она сама.

Неожиданно Анна заявила, что хочет вернуться домой, и начала укладывать чемоданы. Юрий боялся верить счастью. Он ходил вокруг жены, как охотник, старающийся не спугнуть рябчика. Вдруг передумает? Скажет, что теперь ей хочется на Канары или в Таиланд? Но она не передумала.

И вот они в Питере. Небо висит над самыми крышами домов, в каналах стоит свинцовая вода, моросит дождь…

Анна мерила шагами комнату и решала, звонить Юрию в офис или нет. Ей захотелось сходить в театральный дом, посмотреть, как там ее квартира. Откладывать было не в ее правилах. И госпожа Левитина вызвала такси.

Войдя в подъезд, Анна Наумовна чуть не попала в зубы двум здоровенным доберманам. Их хозяин застыл, как вкопанный, раскрыв рот от удивления, когда псы заскулили и попятились, давая незнакомой даме дорогу.

– Не бойтесь, мои хорошие! – небрежно бросила она, легко поднимаясь на второй этаж.

Из дверей ее квартиры вышли два накачанных парня со спортивными сумками в руках, побежали вниз.

Анна Наумовна тронула дверь, которая оказалась открытой. В прихожей на вешалке висели несколько летних курток, стояли кроссовки и мужские туфли. Из большой гостиной раздавались странные звуки. Госпожа Левитина медленно пошла по коридору и заглянула туда, откуда были слышны хлопки, отрывистые выкрики и удары.

Гостиная оказалась превращена в спортивный зал, где тренировались несколько молодых парней. По стенам висели зеркала, шведская стенка и; пол был устелен матами, в правом углу – канат и несколько снарядов для отработки ударов.

– Вам кого? – спросил приятный мужской баритон у самого ее плеча.

– Хозяина, – ответила Анна, улыбаясь.

– Это я! – представился крепкий, одетый в белое кимоно мужчина. Черные усы очень шли к его моложавому, гладко выбритому лицу. – Фарид Гордеев. – Он слегка поклонился.

– Я бы хотела научиться кое-чему. Время неспокойное… могут на улице пристать. Что-нибудь для дам – такое изящное, незаметное, не требующее больших усилий, но с летальным исходом. Последнее условие обязательно.

Посетительница смотрела на Фарида чистыми, сверкающими глазами цвета сливы и ждала ответа. Он молчал. Дама была прелестна – с хорошей фигурой, одетая в дорогой светлый костюм, умело подкрашенная.

– Д-да, пожалуйста… – ответил он, чувствуя в горле легкий спазм, и неожиданно закашлялся.

– Так когда я могу прийти?

– Понимаете… – он замялся. – У нас нет женской секции.