Мы работали над конкурсным проектом мемориала в Бабьем Яру. Работали в третий раз. Это был 1991 год. Прошло 50 лет с момента начала трагедии.

В левом верхнем углу карты я увидел написанную от руки букву «А», обведенную кружочком. Я спросил у картографа, доставшего этот ценный документ, что бы это могло значить.

– Это и есть Бабий Яр, – ответил он, – «А» – это «акция». А К Ц И Я!!!

«Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельниковской и Дохтуровской (возле кладбища). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч. Кто из жидов не выполнит такого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян».

29 сентября на рассвете вышли из своих жилищ люди. Шли женщины, старики, дети. Шли по Короленко, по Львовской, по Бульварно-Кудрявской. По Глубочице поднималась сплошная толпа с Подола. Шли тяжело. В толпе было много немощных. Старики в хламидах, больные, калеки, дети в колясках, дети на руках. Старухи плакали, предчувствуя смерть. Огромное множество людей до самой ночи двигалось по мостовой. На тротуарах стояли патрули. На Львовскую улицу вливались толпы с Павловской, Дмитриевской, Володарского, Некрасовской. За Львовской начиналась Мельникова, дальше голые холмы, овраги и Бабий Яр. Страшное шествие продолжалось три дня и три ночи. Это было начало жуткой трагедии – уничтожение беспомощных людей.

«Авторы должны художественными средствами отобразить героизм и непреклонную волю нашего народа в борьбе за победу великих идей коммунизма, за честь и свободу Отечества…»

Это написано в программе конкурса на проект монумента в Бабьем Яру. Ни слова о трагедии. Программа утверждена министром культуры и одобрена правительством.

Но все это будет позже. Долгие годы руководство Украины и города делали все, чтобы трагедия Бабьего Яра была забыта. Не только трагедия, но и само название этого ужасного места. В дни годовщин Бабьего Яра запрещали любые собрания, их разгоняли и после смерти Сталина, при Хрущеве. Участников сажали на 15 суток, как хулиганов.

И вот было принято решение уничтожить Бабий Яр, сделав намыв, а на его месте организовать парк культуры и отдыха со всеми видами аттракционов. Но святотатство не может остаться безнаказанным! Нельзя строить развлекательные учреждения на местах трагедий, нельзя веселиться на костях безвинно погибших. Бредовая идея партократов привела к новой трагедии. 11 марта 1961 года инициатор этой стройки председатель горисполкома Давыдов был предупрежден об опасности. Но руководство и слышать не хотело о приостановлении работ. И трагедия произошла!

«…Страшное, проклятое Богом, место в Киеве. Сколько трагедий связано с ним, сколько человеческих жизней оборвалось здесь. Цепочка крутых оврагов. С одной стороны старое еврейское кладбище. Почему именно это место было выбрано для расширения трамвайно-троллейбусного депо?..

Затея стала причиной трагедии, постигшей старый район Киева Куреневку. Если верить официальным источникам, погибло 140 человек. Однако западные наблюдатели называют цифру в несколько десятков тысяч погибших…».

«Комсомольское знамя» 12 марта 1991 г.

Это не ошибка. Первая правдоподобная публикация об этой катастрофе, произошедшей 13 марта 1961 года, появилась через 30 лет. В этот день лавина намытого грунта, под которым лежали кости более чем 100 000 погибших, сорвалась и затопила Куреневку.

Гибли невинные люди, гибли дети, гибли больные в затопленной больнице и в психиатрической лечебнице. Спасенные тоже умирали, так как их легкие были забиты песком. Меня, как и других молодых специалистов, послали в это страшное место на разборку земляных завалов и рухнувших строений. Перед этим нам был дан инструктаж – никому ничего не рассказывать из того, что мы увидим, дабы не сеять панику. «Помпея XX века» – назвал это ужасное происшествие один из журналистов.

Новая трагедия, и опять на том же месте. Разве это не символично? Сама земля взывала к памяти. Давно стояли памятники и мемориалы в Майданеке и Бухенвальде, в Маутхаузене и в Треблинке, Дахау и Освенциме… Еще четыре года молчания породили огромный международный резонанс. Правительство вынуждено было пойти на уступки и создать монумент. Было принято, как казалось руководству, «мудрое» решение – не акцентировать трагедию, произошедшую в Бабьем Яру. В дальнейшем руководство предпочитало называть этот монумент «памятником в Шевченковском районе г. Киева». 25 августа 1965 года я получил письмо из Союза архитекторов.

«При этом направляем программу закрытого конкурса на проекты монументов в память советских граждан и военнопленных солдат и офицеров Советской Армии, погибших от рук немецко-фашистских захватчиков во время окупации г. Киева. Вам и скульпторам Гутману Г.П. и Коломиец И.А. поручается проектирование монумента»

Председатель Н. Иванченко.

Заказ был дан восьми бригадам. Среди них были известные скульпторы и архитекторы: Кавалеридзе, Милецкий, Таций, Коломиец, Фуженко… Кроме того в конкурсе принимали участие мастера, не получившие официального приглашения: Рыбачук, Мельниченко, Селибер… В условиях конкурса говорилось только о мужестве, героизме и вере в победу светлых идей коммунизма. По поводу этой программы Виктор Некрасов сказал: «Принимай я участие в конкурсе и прочитай эти условия, я, откровенно говоря, стал бы в тупик». В тупике были мы все.

Настораживал состав жюри. В него входили 20 человек. Среди них – представители общественности, ударники коммунистического труда, директор музея Ленина, секретарь ЦК ЛКСМУ и т. д. Общественности хоть отбавляй, а профессионалов почти не было. Но работать нужно было, несмотря ни на что – это был наш долг. Работа предстояла очень напряженная. Положение усугублялось тем, что площадка для памятника была выбрана неверно. Во-первых, она находилась не на месте расстрела, во-вторых, авторы были лишены возможности решить драматургию комплекса, так как площадка была мала. Тем не менее, как отметил Виктор Некрасов, «это, пожалуй, один из интереснейших конкурсов, которые я видел».

Работа велась по-новому, Архитекторы работали со скульпторами в одних мастерских. Это разрушало стереотипы советских стандартных памятников. Несмотря на то, что заказано было всего восемь проектов, в конкурсе принимали участие несколько сот ведущих архитекторов и скульпторов Украины.

Первая встреча нашей авторской бригады состоялась в мастерской Инны Антоновны Коломиец. Я привел с собой своего друга и соратника Юрия Паскевича. Инна – своего супруга скульптора Георгия Хусида. Таким образом, бригада увеличилась до 5 человек. Скульпторы раньше не работали с нами и попросили разрешения пригласить еще Вадима Скугарева. Я, в свою очередь, попросил разрешения привести нашего коллегу Бориса Лекаря, который хотел работать в нашем коллективе. Бригада разрасталась с невероятной скоростью, и это не преминуло сказаться. Последующие наши встречи стали совсем бесплодными из-за большого количества и людей, и идей. Сначала все пытались отмалчиваться, потом все начали сыпать идеями, которые тут же принимались в штыки остальными. Работать стало тяжело. Уже появились в нашем маленьком коллективе свои фракции и группировки. Наконец, через неделю неустанных творческих битв, испортив изрядное количество бумаги, наша бригада лопнула. Григорий Гутман со Скугаревым удалились в мастерскую Гутмана, находящуюся в Лавре, не забыв прихватить половину отпущенных нам денег. Мы остались впятером.