Время было упущено. Окруженные сопротивлялись до последнего. Часть из них бросилась на прорыв, другие заняли оборону в полуразрушенном строении. Отбивались недолго. Моджахеды подтащили безоткатные орудия и многоствольные реактивные установки. Из ближайших лагерей оппозиции, находившихся на территории Пакистана, прибыли подкрепления. Прошло несколько часов, и сопротивление было сломлено. Почти все попавшие в кольцо были перебиты, а их трупы, раздетые донага, были преданы издевательствам и глумлению. Ближе к вечеру мусульмане, построившись в цепь, тщательно прочесали ущелье, добивая раненых спецназовцев.

Под утро следующего дня на советские посты выполз со множеством пулевых ранений прапорщик, а затем вышел солдат этой же роты. Они были единственными, кто уцелел в мараварской бойне. Чтобы вытащить с поля боя трупы и отправить их в Союз, пришлось проводить операцию силами двух бригад. После этого поражения личный состав был настолько деморализован, что понадобилось немало времени для того, чтобы вновь приступить к боевым действиям. К ним готовились, досконально изучая местность, обстановку и тактику моджахедов. Теперь на легкую победу никто не рассчитывал. Комбат был снят, а офицерский состав батальона был разбавлен людьми из других частей спецназначения, имевшими боевой опыт. В дальнейшем асадабадский батальон сполна рассчитался с моджахедами за свое поражение в первой операции.

В процессе адаптации к новым условиям менялись качественные характеристики спецназа. Впервые за годы афганской войны спецназу были приданы на постоянной основе вертолетные подразделения. Например, редкая операция лашкаргахского батальона спецназначения обходилась без взаимодействия с 205-й вертолетной эскадрильей. На вертолетах спецназ совершал облет больших участков приграничной территории, досматривая караваны. Вылетал на них к районам операций и десантировался с них. А вертолеты огневой поддержки надежно прикрывали его в бою.

Атака на противника в ее классическом понимании была явлением необычным во время войны в Афганистане. Если бы советские войска ходили в лобовые атаки на пулеметы противника, как это было в период Отечественной войны, то наши потери в Афганистане исчислялись бы не пятнадцатью тысячами убитых, а были намного больше. В атаку в этой стране, как правило, не ходили. Исключение представлял собой лишь спецназ. Его взаимодействие с вертолетами достигало такой степени, что позволяло даже на открытой местности атаковать позиции моджахедов. Происходило это следующим образом: вертолет заходил на цель и открывал по ней огонь из всех пулеметов, пушек и кассет с НУРСами. Нервы моджахедов, стрелявших до этого из крупнокалиберного пулемета и чувствовавших себя неуязвивыми, не выдерживали. Моджахеды спешили спрятаться в укрытиях. В этот момент спецназовцы совершали перебежку, приближаясь к цели. Затем залегали, когда вертолет, выйдя из пикирования, шел на разворот, чтобы снова зайти на пулеметную позицию неприятеля. Сделав несколько перебежек, спецназовцы забрасывали расчет пулемета гранатами, если тот не успевал удрать, бросив оружие, или не был уничтожен огнем вертолетчиков.

Имея в своем распоряжении вертолеты, спецназ проворачивал такие «дела», о которых не мог раньше и подумать. Летом и осенью 1986 года во время облетов территории Белуджистана[10]вертушки со спецназом на борту, используя относительно ровный рельеф местности, маскируясь за невысокими сопками, залетали на территорию Пакистана на глубину 15–20 километров, а затем шли над караванными тропами в сторону Афганистана. Конечно, пилоты рисковали, но расчет был точный — за те считанные минуты, что они находились над чужой территорией, сбить их силами ПВО Пакистана не успевали. По пакистанской земле моджахеды шли беспечно — не маскируясь, днем. Услышав шум вертолетных двигателей, они не прятались, принимая советские вертолеты за пакистанские. Через секунду на них обрушивался шквал огня.

Изменилась в лучшую сторону и картина комплектования частей спецназа. Как правило, почти все офицеры, прибывавшие в Афганистан, были выпускниками Рязанского воздушно-десантного училища, разведфакультетов и десантных рот общевойсковых, инженерных и политических училищ. Некоторые старшие офицеры имели опыт участия в боевых действиях в Эфиопии, Анголе и на Ближнем Востоке. Солдаты и сержанты проходили перед отправкой на войну курс спецподготовки в учебном центре в Чирчике на территории Узбекистана, так как климатические условия и рельеф местности этого региона были схожи с афганскими. В части спецназа старались отбирать тех, кто на гражданке серьезно занимался спортом. Особенно охотно брали разрядников по дзюдо, боксу, борьбе. Спортсмены были нужны в Афганистане, но служить их туда приезжало ничтожно мало. На эту войну в основном отправляли крестьянских детей, а они сроду спортом не занимались. Какой спорт в деревне?..

Подготовка в Чирчике включала в себя даже такой специфический элемент, как отработка передвижений по кяризам[11]и ведение в них боевых действий. Отсутствие кяризов в учебном центре с лихвой компенсировалось ужасно запущенной городской канализацией. По ее подземным лабиринтам спецназовцы часами лазали в противогазах. После трехмесячной муштры рекрутов спецназа отправляли в Афганистан, и там за первые полгода они завершали свое практическое обучение непосредственно в батальонах и становились настоящими охотниками за моджахедами.

Кроме того, в чирчикском учебном центре были открыты краткосрочные курсы переподготовки офицерского состава. В течение одного месяца перед отправкой «за речку» с офицерами спецназа проводились практические занятия. Они включали вождение бронетехники, стрельбу из пушек и пулеметов, установленных на ней, минирование местности и объектов. Читались лекции по тактике действий моджахедов и методам антипартизанской борьбы, по общей военно-политической обстановке в Афганистане. На курсах имелась богатая коллекция трофейных мин и фугасов, служившая учебным пособием на занятиях по разминированию.

Эффективность спецназа во многом объяснялась степенью свободы командиров подразделений при планировании боевых операций. В мотострелковых и десантных частях боевые действия планировались в штабе, решение принималось командиром части и утверждалось в штабе армии. Затем оно спускалось в ту же самую часть, и подразделения начинали действовать согласно его пунктам. Поэтому очень часто с момента поступления разведывательной информации до выхода подразделении на операцию проходило столько времени, что обстановка менялась полностью.

В спецназе же почти все решения принимались командиром роты или батальона на основании разведданных. Командир батальона утверждал решение командира роты на боевую операцию, и ближайшей ночью группы спецназа уходили охотиться на караваны. Были случаи, когда командиры выводили людей на операцию без предварительных данных. Сами офицеры спецназа утверждали, что нередко можно было наблюдать следующую картину. В ротной канцелярии, томясь от жары и тоски, ротный и его заместитель наугад, с закрытыми глазами, бросают заточенные перья в карту региона, на который распространяется зона ответственности их части. Куда воткнется перо, туда и отправится ночью рота. Как это ни странно, нередко в таком «наудачу» выбранном районе спецназ давал хороший результат, возвращаясь на базу с трофеями и пленными.