Она же умрет тогда просто. Она уже умирает от наслаждения в его руках.

И это именно то, о чем она читала, это именно то чувство.

Кристина уверена, абсолютно уверена, что любит его.

Эта мысль оглушает настолько, что даже волнение от неопределенного будущего отступает.

Кристина смотрит на Митяя. Он ведет машину, спокойно и сосредоточенно, ловит ее взгляд, подмигивает.

Девушка краснеет. Смущенно отворачивается, с замиранием сердца переживая эту новую, внезапно заполонившую сознание, мысль.

Кристина никогда не считала себя легкомысленной, и не думала, что так быстро может влюбиться в мужчину. Все-таки она не маленькая школьница, она учится, работает, даже практику в школе проходит.

Но как по-другому объяснить то, что она сейчас чувствует? Это не просто влечение. Да и не знает она, что такое влечение, не испытывала никогда еще. Кроме, как к нему.

Но это не только оно.

Она его любит. Да, это точно.

И что же теперь ей делать?

Ведь она так и не знает, что он к ней чувствует. Он так и не сказал. Только смеялся. Она плакала, а он смеялся.

И потом так неожиданно повез ее к себе.

А у нее даже лифчика нет!

Внезапная мысль заставила еще больше взволноваться.

Она же не готова совершенно!

Она же в старой футболке и джинсах. И в трусах – недельках! С надписью “Вторник”! А сегодня воскресенье!

И… И она не мылась со вчерашнего дня! Ночью не пошла в душ, а с утра не успела!

Нельзя к нему, нельзя!

Мало того, что неумеха, так еще и черти в чем, черти как выглядит и черти чем пахнет!

Он только разденет ее и сразу назад завернет, в общагу! Где ей самое место!

Надо его остановить, надо попросить отвезти обратно!

Тут машина остановилась, Митяй, улыбнувшись, кивнул на выход.

Кристина сидела в ступоре, глядя перед собой остановившимся взглядом, уже мысленно переживая свой позор.

Митяй обошел машину, открыл дверь, поднял ее с сиденья, прижал к себе, внимательно вглядываясь в испуганные глаза с панически расширенными зрачками.

Успокаивающе провел пальцами по щеке, и, преодолевая небольшое, чисто инстинктивное сопротивление, повел к подъезду.

Его двушка, в обычной панельной пятиэтажке, выглядела настоящей холостятской берлогой.

Зал, с низким здоровенным диваном, видеодвойка, кассеты, разбросанные вокруг по ковру времен развитого социализма, в углу гири, гантели и штанга на стойке.

Через открытую дверь в спальню был виден здоровенный матрас, брошенный прямо на пол, с неприбранной постелью.

Кристина едва ли обратила внимание на обстановку, только слегка удивилась, что нет никаких шкафов, стенок, посуды, и всего остального, что обычно бывает в квартирах.

Ее взгляд намертво приклеился к разобранной постели в другой комнате.

Она понимала, что надо отвести глаза, успокоиться, но никак не получалось.

Митяй, уже успевший снять верхнюю одежду и разуться, положил ей тяжеленные руки на плечи, потянул куртку с плеч. Кристина так вцепилась в воротник, что даже пальцы побелели.

Митяй развернул ее к себе, поднял за подбородок, заставив смотреть в глаза.

Кристина нашла в себе смелость не отводить взгляд.

Почему-то она сейчас дико боялась, хотя в прошлые разы, когда он целовал ее, и когда это чуть было не случилось, никакого страха не испытывала.

А тут буквально трясти стало от ужаса.

Митяй покачал головой, наклонился и прикоснулся к ее дрогнувшим губам. Очень нежно, практически невесомо, не напирая, не настаивая, даже не углубляя поцелуй, а лишь легко скользнув языком по нижней губе.

Потом опять посмотрел ей в глаза, и Кристина, которой буквально по голове ударило от его нежности, так, что напрочь все панические мысли вышибло, сама потянулась к нему.

Митяй положил свои большие ладони на ее замершие у воротника куртки тонкие пальчики, девушка опять поразилась тому, насколько они горячие, просто обжигающие, расцепил ее мертвую хватку, провел руками по плечам, стягивая куртку.

Одна рука осталась лежать на плече, другая скользнула на талию, притягивая ближе к горячему телу.

Стоя в его объятиях, Кристина поразилась тому, насколько он большой, просто огромный, по сравнению с ней. Как-то эта разница в росте и размерах раньше не резала глаз.

Теперь же она буквально утопала в его руках, чувствуя себя невероятно маленькой и хрупкой.

Тут Митяй опять поцеловал ее, и все посторонние мысли буквально вынесло из головы.

Кристина утонула с невероятной сладости его губ, послушно позволяя его языку проникать в свой рот, его рукам скользить по ее телу, сминая футболку, обшаривая жадно ее фигурку. Он на миг оторвался от нее, пробормотал, наклоняясь к ее шее, прихватывая губами чувствительно у скулы:

– Без лифчика? Какая плохая девочка …

Кристина вспыхнула еще больше от смущения, попыталась что-то сказать, как-то оправдаться, но он такой возможности не дал, опять находя ее губы, целуя уже более требовательно и жадно, настойчиво продвигая ее в комнату, мимо зала, в спальню.

Кристина, сквозь туман в голове, понимала, куда он ее ведет, но больше не сопротивлялась.

Страх прошел совершенно, мысли о своей неподготовленности и прочей ерунде испарились со скоростью звука.

Сейчас вообще все было неважно, кроме его жадных рук, настойчивых губ, хриплого ободряющего бормотания на ушко.

Он шептал, какая она красивая, какая она чудесная, какая она желанная… Эти слова, никогда ранее не слышанные ею в свой адрес, заводили не меньше, чем действия.

А, может, и больше.

В спальне он оторвался от нее на миг, стянул через голову тонкий свитер.

Кристина задохнулась от возбуждения и восхищения.

По его крепкой фигуре совершенно определенно можно было понять, что спортивный инвентарь в углу комнаты не простаивал впустую.

Он был невероятен, гораздо лучше, чем те мужчины, что она видела до этого в кино.

На бицепсе синела большая татуировка, какой-то зверь, то ли леопард, то ли тигр, скалящий клыки. Она ему удивительно шла. Кристина решила, что обязательно рассмотрит ее подробнее. Потом.

Митяй положил ей руки на талию, повел вверх, снимая футболку, восхищенно выдыхая открывшемуся ему виду.

– Малышка, ты пиздец какая красивая, блядь, нереально просто, – пробормотал он, осторожно, словно боясь сделать больно, трогая ее грудь, легко касаясь пальцами возбужденных сосков.

Кристина закусила губу, стараясь сдержать невольный стон, до того это было чувственно. Ее тело отзывалось на его ласки до такой степени остро, что это даже могло бы восприниматься, как боль. Сладкая, сладкая боль.

Митяй нагнулся, легко коснулся губами соска, и Кристина выгнулась в его руках, практически обвиснув, потому что по телу прошла такая волна дрожи, что ноги просто держать отказались.

– Бляяядь… – Протянул Митяй восхищенно, – такая