— Правильно, что остались. На сегодня им достаточно гостей.

— Вы…

— Я им никто. Просто работала с Ильей Пастуховым, — объяснила я. — Меня зовут Виктория Соколова. Я хотела понять, что произошло.

— Поняли? — с любопытством спросил Кольцов.

— Если вы имеете в виду убийство, то Пастуховы знают об этом столько же, сколько и я. Я поняла другое. Это несчастные люди, которые расплачиваются за свою ошибку. Они усыновили чужого человека. Илья не стал им любимым сыном.

— Мы можем поговорить?

Я посмотрела на часы. Пока доберусь до города, будет семь, нехорошо заставлять Кирилла ждать. И ответила:

— Мне пора домой.

Но Кольцов не собирался сдаваться и предложил:

— Давайте так. Я оставлю свою машину, позвоню помощнику, чтобы он ее перегнал ко мне во двор. А поеду с вами, если вы не против.

— Хорошо. — Я согласилась с радостью. — Меня маньяки подстерегают, когда еду одна. А тут такое везение. Второй ковбой за день.

Через полтора часа я въехала во двор, поставила машину и попрощалась с Сергеем. А сама побежала на огонек сигареты Кирилла у подъезда.

— Ты здесь. Ничего лучшего ты не мог придумать сегодня. Только это мне было нужно: чтобы ты приехал первым. Чтобы спас меня от ожидания.

— Эгоисты мы, — шепнул мне Кирилл, обнимая. — Я-то спасал только себя.

В моем королевстве наступило утро. Я сначала открыла глаза, потом выпала из яркого, нелепого и глупого сна, какой может присниться только от физической усталости утешенного, залюбленного тела и от парящей в невесомости души. Так непривычно освобождаться от ее тяжести хоть на час, хоть на минуту.

Я закуталась в халат и босиком пошлепала в ванную. По дороге остановилась в коридоре у открытой двери кухни. Кирилл завтракал. Он достал из холодильника все, что там было из готовой еды, выставил на стол, налил кипятка в высокую кружку, на треть заполненную растворимым кофе. При этом он говорил по телефону, проверял почту, печатал письма, читал новости и реагировал:

— Ух ты, черт!

Я с любопытством исследователя наблюдала, как он сначала ест арбуз, доставая ложкой из середины самые сладкие куски, затем кладет ломтик сыра на большой кусок буженины и жует, жмурясь от удовольствия. Пьет горячий кофе. Затем, осененный важной мыслью, бросает в кружку большой кусок мороженого. Надо же, большой ребенок тут у меня завелся! Он мне ничего целого, кажется, не оставил. И куда подевались его повадки опытного холостяка? Нет сомнения в том, что он и не подумает за собой убрать.

В ванной я подобрала с пола его носки, трусы, рубашку и джинсы. Кирилл привез вечером свои самые необходимые вещи. Я спокойно сложила грязное белье в красивый пакет, отыскивая в себе ростки раздражения, брезгливости или протеста. Не нашла. Теплые тряпки с родным запахом. Пакет я оставила у двери. Отдам в прачечную. Я сама ничего не стираю по той причине, что для этого существуют профессионалы. Какой бы сложной и бестолковой ни казалась жизнь, в ней есть один плюс: каждый человек хорошо делает только одно, свое дело. И нечего сбивать порядок. Девушки в моей прачечной ничему не удивляются, даже когда я чулки и колготки приношу.

После ванной я долго сидела у туалетного зеркала, причесывалась, мазалась кремом и совсем не торопилась поздороваться с Кириллом. Я спиной, кожей на ступнях ног чувствовала, что сегодня разлуки не будет. Потому он так шикарно завтракал, а не глотал на ходу кусок чего-то, что не попытался рассмотреть. И поймала его фразу, сказанную по телефону:

— Это обязательно. Это я сделаю. Только не сегодня. Жуткий грипп или простуда. Температура под сорок. — И Кирилл ненатурально закашлял. Артист он никакой.

И эта фраза бросает меня в детство, когда объявлены каникулы или приезд мамы — великие детские праздники. И от этих слов мое не очнувшееся от сна тело вздрагивает, напрягается и горит. Но когда Кирилл заходит ко мне и по-хозяйски целует в мокрый затылок, я говорю:

— Мне нужно два часа поработать. Не стала тебе пересказывать то, что рассказал отец Пастухова. Вообще почему-то трудно это озвучить. Я хочу написать то, что увидела, когда он говорил. Это поможет нам понять. Я и детективу обещала прислать текст.

— Ты уверена, что этот тип — детектив? — нахмурился Кирилл.

— А какая у тебя версия?

— Жулик.

— Смысл ему врать? — удивилась я.

— Может, и нет смысла, но я для того, чтобы познакомиться с тобой, мог бы представиться и папой римским. Просто мне больше повезло: все вопросы решил Пастухов. Царство ему небесное.

— Как ты мило сказал мне комплимент. — Я улыбнулась и погладила его по щеке. — Теперь я верю, что ты не торопишься и точно прогуляешь работу. Хочешь, — поспи еще.

Кирилл ушел спать, а я отправилась в те дни. В жизни тех людей.

Их было трое, осталось двое. И где-то есть убийца, который сделал только первый шаг. Он ведь даже ничего не украл, если верить следствию.

Петр Пастухов, молодой, талантливый архитектор, был человеком необычным. Он и к жизни относился как к главному чертежу, эскизу, который нельзя переделать. Изысканная строгость во всем, требовательность к себе и другим, способность вносить элементы неожиданно яркой фантазии в любой проект сделали его заметным и востребованным работником. А потом появилась возможность создать собственное бюро. Петр в своей основной работе сдерживал творческий полет. Мало кто знал о том, что он делал только для себя. Петр писал необычные картины. Только так он отпускал на волю свою нежность. Он любил мягкие тона и яркие сюжеты, сказочные и фантастические. Причудливый, дивный, переливающийся и постоянно меняющийся мир жил в картинах Петра Пастухова. Однажды бывший сокурсник взял один рисунок и показал организатору серьезного международного конкурса художников. Рисунок получил главный приз. И после этого никому не известный художник Пастухов сразу оказался в узком кругу избранных мастеров. Тех, что ничего не делают на продажу, о которых знают только самые преданные ценители живописи. Получить оригинал, договориться с таким художником об иллюстрации книги — не просто и очень дорого стоит. Но основную работу Петр не оставлял. Он был очень основательным человеком.

Однажды на выставке современной живописи во Франции Петр познакомился с модной французской актрисой Моникой. Моника не была красавицей, но она была оригинальной, дивной и обладала пленительной нежностью, как героини картин Пастухова. Петр полюбил Монику со страстью художника и с уверенностью ответственного человека, который делает окончательный выбор. У него получилось провести вместе с ней во Франции несколько счастливых месяцев. Он оставил Монику, чтобы вернуться в Москву по делам. Собирался приехать за ней и жениться. При расставании Моника сообщила ему, что беременна, она тоже уезжала, ее ждала работа в Голливуде.