— Посмотри на эту женщину, — попросила я Сергея. — Тебе не кажется, что она чудовище?

Он смотрел на Зину внимательно и доброжелательно.

— Вика, это не Венера, конечно. Но это просто бедная женщина, которая давно не ела и сегодня может лопнуть от всей этой халявы. И я тебе покажу еще с десяток таких же «чудовищ». Вдруг закралось подозрение, что ты не самый добрый человек.

— Я не самый добрый, — мрачно ответила я. — А вот ты… Допускаю, что Кирилл прав, ты вовсе не частный сыщик, а жулик, если не замечаешь очевидного. Дело в том, что эта баба — миллионерша и жестокий, циничный убийца. Так-то, мой неожиданный и добрый друг.

Что тогда со мной произошло? Нет, это неверный вопрос. Тогда со мной ничего необычного не произошло. Я себе не изменила. Была одна задача — выпить допьяна мое отвращение к другим людям. К кровавой, жалкой и уродливой Зине. К мальчишке, который оболгал свою мать ради корысти и злобы, и у него получилось выплыть из нищеты и безвестности на ее горе. К родной матери, которая оставляла меня на растерзание маньяку, не замечая в нас перемен. К несчастному сумасшедшему, который убивал во мне девочку, женщину, человека вместо того, чтобы повеситься до нашей встречи. И даже к синеглазому ковбою-детективу с его способностью нравиться любому, но никогда до конца не быть честным. Я выстроила их и многих других людей, они все были по другую сторону моей крепости. Я всегда, не зная покоя, — против них с бессонным протестом наперевес.

Изменилось одно — у меня появился Кирилл. Я не просто тоскую по Кириллу, я теперь вижу особое спасение, тайное убежище лишь вместе с ним. Когда я возвращаюсь домой, а его долго нет, я не знаю, что делать с собой. Ужас именно в этом. Я начинаю себя терять. Я хочу видеть себя только в нем. А это уже зависимость, возможно, маниакальность.

— Мы сейчас проедем мимо моей берлоги, — небрежно сказал Сергей. — Как насчет того, чтобы передохнуть, обсудить то, что узнали? У меня есть хороший кофе, коньяк. И я вчера помыл пол. Хотелось бы, чтобы кто-то оценил.

— Поехали, — согласилась я. — Заодно решим, на каких условиях ты работаешь. По делу Пастухова заказчиком хочет стать моя мать. У меня могут быть и другие поручения.

Сергей Кольцов жил в нормальной квартире эгоиста, от которого сбежали жена с сыном. Впрочем, жена Сергея просто нашла более теплый и комфортный вариант — мужа в Калифорнии. Видно было, что Сергей очень грустит, когда он, глядя неотразимыми глазами в туманную даль, рассказывал об этом. Холостяком устроился он вполне уютно. Тот самый вариант, который мне так понятен. Все твое и все рядом. Протянул руку, не глядя, — тут твоя чашка. Поднял взгляд — в этом зеркале твое отражение и больше ничье.

Кофе у него сносный, коньяк отличный, пол действительно чистый. Слишком чистый, как его синий взгляд. Это и наводит на мысль, что к такому повороту сегодняшних событий детектив Кольцов был готов.

Разговор по поводу условий его работы мы начали и закончили моей фразой:

— Подготовь, пожалуйста, текст договора с суммой. Мы с матерью подпишем.

— А в чем твой интерес? — спросил он. — Я его, честно, не просматриваю.

— А его нет. У меня нет интересов. Чисто физиологическая потребность досмотреть что-то до конца. Верю в неслучайность жизненных сюжетов. Рано или поздно окажется, что и это мой сюжет, он впишется в то, что было или будет. Я не могла совсем беспричинно согласиться на сотрудничество с неприятным мне человеком. Да еще накануне его убийства. К тому же, как выяснилось, Пастухова хорошо знала моя загадочная мать, о которой мне известно так же мало, как и ей обо мне. И еще одно, очень серьезное обстоятельство встречи с Пастуховым.

— Оператор Кирилл, — невыразительно произнес Сергей. — Роковая страсть? Злополучная вторая половинка? Или что?

— Или что, — проговорила я, давая понять, что не хочу развивать эту тему.

Потом мы слушали музыку, говорили о картинах Петра Пастухова. Наши вкусы удивительно совпали. Сергей сжал мои руки и произнес:

— Вика, Виктория, победа… Ты весь вечер отводишь от меня взгляд. Посмотри на меня. Я задам вопрос без слов. И прочитаю ответ.

— Да, — сказала я вслух, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Ни у него, ни у меня самой, ни у того, кто и сейчас мне нужнее всех.

Той ночью я никому не изменяла. Я была в другом месте с другим человеком, который подходил мне, который был мне нужен, как горячее солнце после зимы, как аромат цветущего сада в открытое окно, как глоток ледяной воды посреди жаркого лета. Как прекрасный любовник для женщины с особой чувственностью: я умею ощущать страсть мужчины и собственную женскую суть каждым кусочком тела, ловить моменты любви, прятать их и сохранять. Это единственный контакт, когда я ничего не скрываю и ничего не откладываю на потом. Самые навязчивые мысли улетают из моей раскаленной и свободной головы. Для них там слишком высокая температура.

Утро мы встретили, как близкие и очень приятные друг другу люди. Он рассказывал мне, как я красива, и был при этом хорош, как бог. И ни капли боли и грусти во мне. Ни капли! Только томная усталость всех мышц, кожи, губ. Усталость, с которой хочется продолжать жизнь. Вот и все, что требовалось доказать. Я не оторвала себя от Кирилла. Пока не оторвала…

Было совсем светло, когда Сергей привез меня к моему дому. Кирилла мы увидели издалека. Он курил, ходил у подъезда, подняв воротник куртки, зябко сутулился. Я поняла, что он так провел всю ночь. Кирилл поднял голову, увидел, как Сергей помогает мне выйти. Подумал, сделал несколько шагов в сторону своей машины, затем резко повернулся и пошел нам навстречу.

— Привет, — сказал он обоим, а Сергею пожал руку. — Вовремя вы, до моего превращения в ледяную статую осталось пять минут.

Они оба чудесно улыбнулись друг другу. Кирилл продолжил:

— Сережа, зайдешь к нам? Чаю выпьем.

Сергей погасил синий холодный луч под ресницами и ответил:

— Нет. Я терпеть не могу чай. Да и дел масса. До связи.

Как мы с Кириллом решали нашу проблему? Мы ее не решали. Мы просто споткнулись об излишнюю полноту нашей совместимости, упали и приземлились на острие причины. Я ни за что не буду принадлежать одному человеку. Я никогда не разделю ни с кем ни свой кусочек мира, ни воздух своего одиночества. Оно важнее и ценнее всего, что показала мне судьба. А он? Он никогда не шевельнет и пальцем, чтобы меня уговорить или задержать.

Мы прожили тот день. Я стряхнула, смыла с себя тепло, запах и страсть другого мужчины. И забыла, как это было. Пусть на этот вечер, на эту ночь, но я была свободна от обоих. Спокойно думала о том, уйдет ли Кирилл ночевать к себе домой или останется работать за моим столом до утра. Может, ляжет спать на кухонный диван.