– Не исключаю, что могу не знать ответа.

– О, вы не можете его не знать. Где бумаги, которые я вам доверила?

– В сейфе. В конверте. Под моим именем.

– Видел ли их кто-нибудь, кроме меня?

– Сейфом пользуются некоторые лица из администрации, в основном для того, чтобы хранить наличность до отправки в банк. Насколько я знаю, конверт не вскрыт.

Софи нетерпеливо дернула плечами, но головы не повернула.

– Вы показывали их кому-нибудь? Да или нет? Отвечайте сейчас же! Я не собираюсь вас обвинять. Я сама пришла к вам. По наитию. Если я ошиблась, это моя вина, а не ваша. Вы мне почему-то показались безупречным англичанином.

«Я сам себе казался таким», – подумал Джонатан. И все же он не видел возможности выбора. В мире, каким-то непостижимым образом присвоившем себе его верность и преданность, был только один ответ на вопрос Софи.

– Нет, – сказал он. И повторил: – Нет. Никому.

– Скажите, что это правда, и я вам снова поверю. Очень хочется думать, что в мире остался хоть один истинный джентльмен.

– Это правда. Слово чести. Никому.

Казалось, она опять не обратила внимания на его уверения или сочла их слишком поспешными.

– Фрэдди подозревает меня. Он доверил бумаги мне, не рискуя держать их дома или в офисе. Дикки Роупер настраивает Фрэдди против меня.

– С какой стати?

– Роупер имеет непосредственное отношение к этим письмам. До сегодняшнего дня они предполагали сотрудничать. Я присутствовала при их переговорах на яхте. Роупер не очень-то был в восторге от лишнего свидетеля, но Фрэдди хотелось пустить ему пыль в глаза, и Дикки пришлось потерпеть.

Софи ждала, что он скажет, но Джонатан промолчал.

– Фрэдди был у меня сегодня вечером. Он пришел позже, чем обычно. Когда он в городе, то бывает у меня до обеда. Оберегая репутацию жены, он пользуется автомобильным лифтом, проводит у меня два часа и возвращается в лоно семьи. Может быть, это звучит высокопарно, но я горжусь, что не внесла разлада в его дом. Сегодня он пришел позже. Ему позвонили по телефону. Выяснилось, что Роупера предупредили.

– Предупредили? Кто?

– Хорошие друзья в Лондоне. – И добавила с горечью: – Хорошие для Роупера, естественно.

– Что ему сказали?

– Что о его готовящейся сделке с Фрэдди стало известно в правительственных кругах. Роупер не распространялся по телефону, сказал только, что рассчитывал на его, Фрэдди, благоразумие. Его братья не были столь же деликатны. Фрэдди сначала не посвящал их в свои планы. Ему хотелось самоутвердиться в их глазах. Он зашел так далеко, что думал использовать их парк грузовиков для провоза товаров через Иорданию. Это особенно их возмутило. А Фрэдди, напуганный Роупером, признался им во всех грехах. Он впадает в бешенство при одной только мысли, что потеряет доверие своего ненаглядного Роупера. Так никому? – повторила Софи, все еще глядя в ночное небо.

Разумеется, никому. Мистер Пайн не имеет никакого понятия, как информация дошла до Лондона и как она попала к друзьям мистера Роупера. Сейф, документы… он понятия не имеет, о чем речь…

До сих пор Софи не смотрела на него. Теперь наконец повернулась, и Джонатан увидел ее лицо. Оно было до неузнаваемости изуродовано кровоподтеками. Один глаз совершенно заплыл.

– Я прошу вас проехаться со мной в машине, мистер Пайн. От Фрэдди всего можно ожидать, когда его честь под угрозой.

* * *

Время стояло. Роупер все еще читал каталог «Сотбис». Его лицо никто не разукрашивал. Бронзовые часы продолжали бить. Джонатан зачем-то сверил их со своими наручными часами и, почувствовав, что обрел способность двигаться, открыл дверцу и подвел большую стрелку. «Спасаться, бежать, – говорил он себе, – переждать, затаиться». Из невидимого радио звучал Моцарт в исполнении Альфреда Бренделя. Коркоран, как бы за кадром, все еще говорил по телефону, теперь уже по-итальянски, хотя и не так уверенно, как по-французски.

Но спастись Джонатану не удалось. По лесенке с резными перилами спускалась умопомрачительная девушка. Он не слышал, как она появилась, босая, в гостиничном халате, а когда услышал, едва смел поднять на нее глаза. Ее длинные ноги порозовели от воды, зачесанные назад, как у примерной школьницы, волосы аккуратно лежали на плечах. Запах пены для ванн сменил запах гвоздик в День поминовения. У Джонатана почти помутилось в голове от желания.

– Если хотите снять усталость, рекомендую заглянуть в холодильник-бар, – предложил Джонатан, обращаясь к спине Роупера. – Водка из шести стран, виски, все отобрано лично господином Майстером. – Что он еще забыл? – Да, круглосуточное обслуживание в номере для вас и всех ваших, разумеется.

– Прекрасно, я как раз проголодалась, – напомнила о себе девушка.

Джонатан с невозмутимой улыбкой повернулся к ней.

– Заказывайте все, чего пожелаете. Меню – это только как подсказка, они там обожают творить. – Джонатан повернулся к Роуперу, в него будто дьявол вселился. – И новости на английском, если хочется посмотреть на войну в Заливе. Зеленая кнопка, затем номер девять.

– Был там, видел своими глазами, спасибо. Что-нибудь понимаете в скульптуре?

– Не очень.

– Я тоже. Заказ примите на двоих. Привет, дорогая. Хорошо поплескалась?

– Чудесно!

Пройдя через всю комнату к низкому креслу, Джедс-Джед устроилась в нем и взяла меню, нацепив при этом на носик совершенно круглые, маленькие и, Джонатан дал бы голову на отсечение, абсолютно ненужные очки в золотой оправе. Софи сдвинула бы их на лоб.

Музыка, лившаяся рекой, достигла устья и вливалась теперь в море широким потоком.

Из невидимых квадрофонических динамиков объявили, что Фишер Дискау исполнит песни Шуберта.

Мощное плечо Роупера сдвинулось по направлению к Джонатану.

Как сквозь туман: Джед скрестила розовые ножки, непроизвольно натянув на коленки полу халата. Она все еще изучала меню. «Шлюха! – звучало в мозгу Джонатана. – Сучка! Ангелочек! Влип как мальчишка! Зачем? Почему?»

Холеный палец Роупера указывал на иллюстрацию.

«Лот 236. Венера и Адонис. Мрамор. 70 дюймов без подставки. Венера любовно касается пальцами лица Адониса. Прижизненная копия со скульптуры Кановы. Не подписана. Оригинал – в Женеве, вилла «Ла Гранж». Приблизительная цена – 60–100 тысяч фунтов».

Пятидесятилетний Аполлон желает приобрести Венеру и Адониса.

– Что это за «рости»? – сказала Джед.

– Прошу прощения, «рести». Полагаю, вы это имеете в виду? – произнес Джонатан тоном разбирающегося в гастрономии человека. – Блюдо из картофеля. Швейцарская кухня. Деликатес. Что-то вроде жаркого, только из вареного мяса с картофелем, обжаренным в масле. Замечательно вкусно, особенно если вы проголодались. И его у нас великолепно готовят.