— Садись, Цинь-Сунь-Винь-как-тебя-там… — председатель собрания осадил подавившегося коллегу. — В общем и целом, кхе, Арим — один из последних Ляони, населявших мир задолго до людей. Великие во всем, они жили по законам высшей морали, однако этот тип просто баламут какой-то.

— А что прикажете делать? — чиновник, похожий на сморчок, посмотрел на главного, щурясь так, что его глаза было невозможно увидеть.

— Веньян, вы поймаете данного придурка, где бы он ни был. Вам дается три дня. Клянусь Светилами, я сдеру с этого Ляони шкуру.

— Так что же он сделал? — хором спросили все.

— Он преступник, к тому же использующий магические фокусы для краж и запудривания мозгов.

И тут пол сдался, предоставив всем выковыривать своего дагэ из подвала.

Пока чиновники, отбросив чай и этикет, отскабливали лидера от мощеного днища нижнего этажа, Веньян проскользнул в подсобные помещения, надеясь найти себе «на посошок» чего-то покрепче цаган-да-льи, которым были залиты остатки пола в зале. После недолгих поисков он отыскал бамбуковую флягу с сакэ — во всех мирах, где есть раскосые чиновники, присутствует данный напиток для камикадзе. Веньян вышел через заднюю дверь, у которой сидел богатый образованный матчанский житель, то есть бомж, вертевший в руках странного вида трубу с рукоятью. Веньян подумал, что такой бандурой можно оглушить кого-нибудь по голове. Произошел обмен: напиток для камикадзе перекочевал в горло сидящего, а труба — в руки Веньяна, который двинул свои тяги в сторону рынка.

Там царило психоделическое веселье: глотатель огня хасанил с пламенем, музыканты на подмостках играли на тамбуринах. Вдобавок были ещё странный инструмент, напоминающий жука-палочника с рычагом посередине, издающий целую пачку звуков, и суар, гибрид банджо и мандолины, работающий на кристалле, заряженном лучами Сяо.

Вдруг среди гуляк возникла фигура, по описанию из учебника древней истории похожая на Ляони. Она был на две головы и три косички выше всех, светлые волосы служили отличной мишенью. Веньян вскинул трубу на плечо, чтобы метнуть её, как бревно или таран. Толпа в страхе попятилась, Веньян задел рукоять, о чём тут же пожалел. Из трубы вылетело искрящееся, дымящее и, по всей видимости, опасное содержимое. Веньян тоже полетел — в противоположное направление, прямо в загон с грязекрабами. Обычно их запекали в собственном панцире, однако краб сам мог бы скушать охотника, будь менее тупым. Веньян отодрал себя от покрытого грязью панциря, вскочил и ринулся в погоню. Тем временем содержимое трубы окончило полёт и рвануло, подняв на воздух часть рынка. Психоделическая мелодия оборвалась, всех словно корова слизнула. Веньян побежал. Мимо пронеслись дымящиеся сапоги поперхнувшегося пороховым шариком глотателя огня, который в данный момент на первой космической скорости преодолевал Завесу, окрашенную отблесками его горящих глаз в красноватый цвет. Впереди маячило что-то высокое и светловолосое…

Веньян протер запорошенные продуктами горения рынка глаза. Нет. Это был не Арим. На него смотрела высокая, худая как трость, седая преподавательница счетных наук, которая всей душой ненавидела своего ученика, главную проблему Академии, Веньяна Ши-Хуана, за многочисленные попытки заставить её, почтенную богатую даму, Циницию Яо, окончить земной путь в самых неожиданных местах и ситуациях. Веньян хотел было скрыться, но взгляд циничной академической леди пригвоздил его к земле. Рассказывали, что она могла переселять свой разум в учеников, и их глазами шпионить за другими, а потом, в самый неподходящий момент, врываться с кочергой или чем-то вроде и вершить расправу. Примерно то же самое произошло и сейчас. Циниция начала читать нотации насчёт неподобающего поведения в ночное время и прочих нудных вещей, держа «любимчика» за горло клюкой.

Через три часа учёная дама сдулась и отпустила Веньяна, который за это время почти разучился дышать. Он живо вспомнил уроки Циниции, где она крошила учеников формулами и розгами. Гораздо приятнее проходили уроки алхимии. Учитель, имевший сговорчивую натуру, пребывал навеселе, чему способствовали поставки разного рода дурманящих средств от учеников. Когда он был в таком состоянии, из него представлялось возможным вытянуть что угодно: рецепт мощнейшей взрывчатки, сильнейшей кислоты и даже флогистона. Это сопровождалось наглядными опытами, которые, однако, не очень сказывались на архитектурной целостности Академии.

Веньян подошел к дверям какой-то запиваловки. Зайдя внутрь, он заметил в луже чего-то, напоминающего по запаху денатурат, бывшего учителя алхимии. Воззвав к Светилам, он подошёл к старику поближе. Тот отодрал голову от стола и спросил:

— Ви хто, шошги меня шветила?

— Веньян Ши-Хуан. Вставайте, а то растворитесь в вашем напитке.

— Ась? — алхимик повернул правый глаз к Веньяну, в то время как левый разглядывал дыру в столе, проеденную жидкостью. — Фы, кашется, шабыли у меня пару вещищек, когда оканшивали Академию.

Старик достал из-за пазухи целый арсенал.

— Польшуйтесь, мой дорогой ушеник.

Выйдя из запиваловки, Веньян стал сильно тяжелее. Отчасти из-за выпитой укипаловки, чей градус находился около двухсот двадцати восьми, отчасти из-за экипировки. Он надеялся найти ту чайную, воткнуть бомжу, одарившего его такой опасной трубой. Наконец он хотел просто выпить чаю, которым был обильно залит уцелевший пол, ведь распробовать его тогда не особо-то и вышло.

Тут он понял, что заблудился. Голова гудела, мозги денатурировали от смрада доков и выпитого. Ноги подкашивались, на душе было серо и пусто. Он вспомнил детство, мимолетное предчувствие по дороге к разоренному бандитами дому, где лежали мертвыми его родители. Тогда в нем пробудилась сила управления стихиями и природной энергией. Он убил тех бандитов, испепелил их лучами Вена, раздвинув Завесу. Он видел вблизи Башню, одну из семи, в нем вновь давала о себе знать та сила, и он тренировался её контролировать. Сейчас он был в полной форме, готовый испепелить Арима и всех, кто встанет на его пути. Однако духовное опустошение никуда не делось и только сильнее грызло его изнутри.

Веньян шел по набережной. В воздухе витал морской аромат парадной набережной, резко контрастирующий с доками, из которых он незаметно для себя вышел. Лодки качались на воде, и на их парусах красным огнем горел восход. Веньян углубился в торговые кварталы. Внезапно его осенило. Чайная! Вдруг что-то изменилось? Он рванул через площадь и спустя минуту уже выбивал с ноги на удивление запертую дверь. Увиденное заставило его сначала побелеть, потом почернеть, а затем покраснеть. Его заказчик-приказчик мирно попивал чай в компании Арима. При виде Веньяна он расплылся в улыбке, отчего его лицо заколыхалось как желе.

— Тааак, кто же к нам колеса катит? Ты все понял, не так ли? — жирный кайанец усмехнулся. — Сейчас ты тихонечко сдохнешь, а я из наместника этого городишки стану главным советником при императоре. А насчёт