Напрасно Виола пыталась убедить себя, что Лео ей безразличен. Ничего не получалось. На глазах у нее внезапно появились слезы, и она протяжно выдохнула, стараясь скрыть прилив неуверенности.

Он до сих пор к ней даже не прикасался — их руки все это время были затянуты в перчатки — и держался так благопристойно и чопорно, что удивил бы даже юную дебютантку. И тем не менее она сейчас сидела рядом с ним под тысячами любопытных взглядов и нервничала так, словно девственница перед первой брачной ночью.

Вот вам и знаменитая куртизанка миссис Уэдон! Сейчас она снова превратилась в малышку Перри, которой всего пятнадцать и у той еще молоко на губах не обсохло. Именно так она чувствовала себя в эту минуту, и это ей совершенно не нравилось. Прошло двенадцать лет с тех пор, как она была той наивной дурочкой, а все последующие годы провела в распутстве и разврате. И по правде говоря, наслаждалась почти каждой минутой, хотя и прекрасно понимала, что, признаваясь в этом, открывает себя для всеобщего осуждения и порицания.

Виола бросила быстрый взгляд на лорда Леонидаса. Ее спутник был просто великолепен. Опасное существо, прикидывающееся джентльменом: элегантный фрак, напудренные волосы и начищенная до блеска обувь — все это явный обман. На самом деле перед ней был дикий тигр, который сбежал из клетки и грелся на солнце среди домашних кошечек, подергивая хвостом в ленивом ожидании добычи.

Он так умело и ловко посеял семя ее обольщения, что Виола погибла, не успев опомниться и что-либо предпринять для своей защиты. Брошенный им вызов воспламенил ее. Желание победить Лео в его собственной игре, заставить его пресмыкаться и умолять о близости, было совершенно непреодолимым.

Неделю назад Виола не усомнилась бы в своей способности легко поставить мужчину на колени. Сегодня она была отнюдь не уверена в том, что сможет это сделать, тем более что объектом ее эксперимента был сам лорд Леонидас.

Он принял ее молчание за согласие. Подобное проявление самонадеянности от нее не укрылось, и она рассчитывала позже непременно воспользоваться такой чертой его характера. Этот мужчина просто не мог представить себе, чтобы кто-то сказал ему «нет».

Из зрительного зала на них постоянно наставляли лорнеты. Трепеща веерами, дамы украдкой кидали на нее гневные взгляды, недовольные тем, что их спутники не спускают глаз с красавицы в великолепной ложе. Ее приятельницы тоже были здесь — они собрались в ложе любовника леди Лигоньер и наблюдали за ней с жадным интересом. Сэр Хьюго тоже был в зале: даже на таком расстоянии Виола ощущала, как от него исходили волны ярости, похожие на жар от кузнечной наковальни.

Лорд Леонидас сидел рядом с ней — неподвижный, спокойный, невозмутимый. Поймав на себе ее взгляд, он едва заметно улыбнулся, а его зеленый глаз подмигнул ей.

Он настоящий дьявол!

Чувства унижения и возбуждения боролись в ней так отчаянно, что даже голова закружилась. Каждый нерв в ее теле натянулся при мысли о том, что сегодня Вон осуществит свое обещание… свою угрозу… и заставит ее сдаться. Эти длинные сильные пальцы скользнут вверх по ее икре, снимут с нее подвязки… У Виолы перехватило дыхание, и она шумно вздохнула. Она сама делает все за него. Сама себя обольщает. Вот проклятие!

Что случилось с ее знаменитым самообладанием?

Лакей подал им два бокала вина. Вон взял их, кивком отпустил его, и тот скользнул за занавеску, отделявшую ложу от коридора. Лео протянул один из бокалов ей — и свет отразился от пузырька воздуха, оказавшегося в тонкой хрустальной ножке.

Виола взяла бокал, следя за тем, чтобы их пальцы не соприкоснулись, и поднесла его к губам, ощутив сильные ароматы дуба, вишни и пряностей. Она отпила еще один глоток, радуясь возможности чем-то себя занять, хоть немного отвлечься.

Взрыв аплодисментов встретил исполнительницу главной роли — и в эту секунду рука Лео легла ей на колени, сжав бедро, а большой палец начал медленно и умело ее поглаживать. Это движение было очень легким, почти не ощутимым, но полностью захватило ее внимание.

Мягкая лайковая кожа перчатки маскировала силу его руки. Манжета рубашки скрывала его запястье. Однако она очень остро чувствовала силу, затаившуюся рядом с ней. И ей нравилось это ощущение.

Виола легонько ударила по его пальцам сложенным веером — и тот сразу отдернул руку. Глядя на сцену, она негромко сказала:

— Интересующая вас часть моего тела находится значительно выше колена, милорд.

Лео тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Такого удара он не получал с мальчишеских лет. Его мать тоже очень умело обращалась с этим оружием — безжалостными насмешками — и часто применяла его в отношении младшего сына и его братьев. Его всегда изумляло: как у отца хватило смелости увести ее у жениха прямо у церкви! Назвать его матушку грозной означало бы сильно приуменьшить, а утверждение о том, что она надменна, было бы настоящим неуважением. Однако именно эти черты характера позволили ей пережить скандал, вызванный ее побегом и браком с сыном шотландского графа, которого окружающие считали сумасшедшим.

Его матушке удалось даже немного улучшить репутацию семьи — по крайней мере, в глазах тех, кто имел романтические наклонности или симпатизировал отчаянным поступкам. Она неизменно вела себя так, словно с самого начала намеревалась выйти замуж только за отца Лео — возможно, так оно и было. Она была умной, сдержанной, решительной женщиной, такой, кому никогда не следует перечить. И он любил ее так, как преданный пес своего хозяина: всем сердцем, безоговорочно и с каплей благоговейного трепета.

Если ему повезет, то она не придушит младшего сына при первой же встрече, когда в глушь Кинроссшира дойдут новости о том, что тот вытворяет. При некотором везении матушка все лето будет слишком поглощена местными проблемами и не вспомнит ни о нем, ни о Лондоне до сентября, когда его отец в очередной раз будет приглашать гостей поохотиться на куропаток.

Лео откинулся на спинку кресла и позволил себе немного расслабиться. Сегодня в театре представляли довольно банальную пьесу Шеридана, в которой была масса глупых персонажей. Он приехал сюда не ради этого спектакля. Весь смысл их появления в театре заключался в том, чтобы все светское общество насторожилось и отметило, что миссис Уэдон перешла под покровительство лорда Леонидаса. И, добившись этого, он сделает первый шаг на пути, который приведет к ее обольщению и капитуляции — и в конечном счете к их обоюдному наслаждению. А он нисколько не сомневается в том, что оно таким и будет. Иное просто невозможно. Неприемлемо.

Актеры запели куплеты о стыдливо вспыхивающих румянцем девицах, а это означало, что ему придется ждать еще не меньше часа, пока пьеса не закончится и не начнется фарс. Почтительно сидеть рядом с миссис Уэдон так долго будет просто невыносимо.

Что она сделает, если он опустится перед ней на колени и позволит себе все те дерзости, какие только возможны в столь тесном и открытом посторонним взглядам пространстве, пока внизу кривляются актеры? Лео отвернулся от довольно вялого зрелища на сиене и поймал Виолу на том, что та исподтишка наблюдает за ним. Их взгляды встретились — она не отвела своих глаз и нисколько не смутилась, а просто смотрела на него без насмешки, без вызова. А потом, когда он уже почти не сомневался в том, что она сейчас подастся к нему для поцелуя, вдруг моргнула и, повернув голову, снова стала наблюдать за сценой.