По его приказу принцессу Беренгарию тотчас доставили из монастыря, где она проживала в силу своей склонности к молитвенному уединению, предполагая со временем принять последние обеты. Это, однако, противоречило намерениям ее отца — для своей очаровательной и образованной дочери он готовил иную судьбу.

Беренгария, получившая монастырское воспитание и привыкшая к послушанию, не стала роптать, когда отец-монарх объявил ей свою волю: ей предстоит стать супругой великого воина и правителя. Наоборот — неожиданное известие она приняла с покорностью и тихой радостью. Именно такая жена — милая и покладистая — нужна мятежному Ричарду. Она не станет отвлекать его от дел государства, но будет всегда готова принять его с любовью и почтением.

Элеонора говорила с жаром и убежденностью. Она поведала, как мужественно держалась Беренгария на протяжении нелегкого пути через альпийские перевалы и Италию, как скромно, почтительно и сдержанно вела себя с будущей свекровью.

— Сейчас она пребывает в одном из монастырей в Калабрии, — наконец объявила Элеонора. — Принцесса готова к встрече с тобой, Ричард, она ждет с нетерпением и готовит для тебя свадебный дар — собственноручно вышитый бисером и жемчугом пояс.

Ричард смотрел вдаль. Всего три мили отделяют Сицилию от итальянской Калабрии. Отсюда, с гористого островного побережья, итальянские холмы за проливом казались окутанными голубоватой дымкой.

Дивный вид, и где-то там его ждет трогательно-прекрасная невеста, нанизывая на иглу одну за другой мелкие, как детские слезы, жемчужинки. Воспитанниц монастырей обычно учат шитью — золотом ли, шелком ли, бисером. И, как утверждает мать, Беренгария скромна, послушна и хороша собой. Право, лучшей супруги и пожелать нельзя. Но отчего же ему так грустно? Может, потому, что в его ушах до сих пор звучит звонкий смех той, другой?

Ричард отогнал печальные мысли и заставил себя улыбнуться.

— Итак, мадам, сыновний долг велит мне принять избранную вами невесту. Что же касается Алисы, отныне она больше не будет препятствием на нашем пути. Как бы ни бесновался Филипп, я потребую у него расторжения помолвки, но предварительно заручусь двумя свидетелями, готовыми подтвердить под присягой, что французская принцесса пребывала в греховной связи с моим отцом и родила от него ребенка. Однако надеюсь, что до этого не дойдет. Честь Филиппа не будет уязвлена, а его сестра избежит позора.

Элеонора безмолвно возликовала. Это дорогого стоило — еще раз убедиться, что великому воину достался ум искушенного государственного мужа.

— Уже завтра Беренгария будет здесь, и ты сможешь, не медля ни часа, обвенчаться с ней! — воскликнула королева-мать.

Но Ричард с неожиданной резкостью возразил:

— Нет! Сейчас это невозможно!

И, уже мягче, добавил в ответ на полный недоумения взгляд Элеоноры:

— Вторая неделя Великого поста. Какие свадебные торжества в такое время?

— Что за чепуха! — возмутилась королева-мать. — При всей своей рассудительности ты упускаешь из виду важное обстоятельство. Ежели ты, освободившись от обязательств в отношении Алисы, снова станешь медлить с женитьбой, твои враги получат новую пищу для пересудов. Что мне сообщить Санчо Наваррскому? И как быть с Беренгарией?

— Я сказал свое слово. Не стану лишний раз напоминать, что ваш сын, мадам, возглавляет воинство Христово, и грешить во дни поста ему не к лицу… — Ричард вскинул руку, останавливая готовую возразить Элеонору. — Не далее как послезавтра я намерен предстать перед епископами Сицилии, чтобы исповедовать грехи, очистить совесть и, получив отпущение, без колебаний и сомнений вести своих паладинов на битву с неверными!

— Ты заблуждаешься, возлюбленный сын мой! Война сама по себе греховна. И как бы благородны ни были твои цели, тебе не удастся не осквернить душу кровью и насилием.

— И тем не менее я не отступлю от задуманного.

— Но Беренгария! — Элеонора сопроводила это восклицание выразительным жестом в сторону калабрийского берега.

— Если я не ослышался, она в монастыре. Монастырские стены, пусть и в другом краю, служили ей домом на протяжении последних лет. Полагаю, для принцессы Наваррской не станет большим разочарованием, если она предстанет передо мной не завтра, а лишь спустя несколько дней. К тому времени я расторгну помолвку, исповедуюсь, уйму ярость Филиппа. Поверьте, мадам, только при таких обстоятельствах не будет нанесено никакого ущерба достоинству моей нареченной. Затем… я убежден, что столь набожная особа, как Беренгария, сама воспротивится совершению брачного таинства в дни Великого поста. Но я дал слово, и честь моя порукой в том, что я его сдержу…

Помедлив, он добавил:

— Беренгария могла бы сопровождать нас в походе. Так же, как это намерена сделать моя сестра Иоанна.

Королева-мать насмешливо вскинула бровь.

— Не удивляйтесь, мадам, — продолжал Ричард. — Иоанна выразила искреннее желание примкнуть к крестоносному воинству и готовность передать свою «вдовью долю» на нужды войны с сарацинами. Благочестивая дама из рода Плантагенетов — вполне достойная спутница для принцессы Наваррской. По истечении времени поста, на второй день праздника Пасхи Христовой, мы с принцессой обвенчаемся. Думаю, это произойдет на острове Крит, где наш флот остановится, чтобы подготовиться к высадке на берега Леванта.

Элеонора склонила голову, как бы свидетельствуя, что ее вынуждают принять сказанное. И хотя в глубине ее души кипел гнев, она не могла не признать, что Ричард действует разумно и взвешенно…

Не далее как на следующий день состоялось расторжение помолвки с Алисой Французской. Филипп Французский неистовствовал, Ричард дал ему ясно понять, что не остановиться перед тем, чтобы предать огласке обстоятельства ее любовных похождений, чего король Франции чрезвычайно опасался. Однако окончательно смирило его то, что Ричард передал ему значительную часть золота из «вдовьей доли» сестры Иоанны и несколько кораблей из состава собственного флота.

Тем не менее Филипп отказался украсить своим присутствием обручение принцессы Наваррской с королем Англии, и его флот покинул гавань Мессины в тот же час, когда в нее входил корабль, на борту которого находилась Беренгария.

Невеста пришлась Ричарду по душе. Стройная, хрупкая, миниатюрного сложения, она в свои двадцать шесть лет по-прежнему казалась юной девочкой. В ответ на ее застенчивую улыбку король улыбнулся ей открыто и нежно. Пристально следившая за ними королева-мать смогла облегченно вздохнуть.

Во время обручения Элеонора сопровождала молодую чету, однако присутствовать при обряде покаяния не смогла. Видеть сына, гордость и грядущую славу Англии, в неподпоясанной власянице в собрании епископов, исповедующим вольные и невольные прегрешения, было выше ее сил.

Тем более что ей пора было готовиться к возвращению в Пуату. Отныне Элеоноре Аквитанской предстояло зорко следить за всем, что совершалось в огромной державе Ричарда — как на континенте, так и на Британских островах.