В этот момент его и настигла очередь. Скай понял это по одновременному восторженному воплю солдат, глянул через плечо и успел увидеть, как пес катается в сухой траве и пытается грызть собственные неподвижные задние ноги, страшно выворачивая голову. Пуля перебила ему позвоночник.

А потом могучий удар утяжеленного ртутью снайперского боеприпаса расплескал тварь, будто ее с неимоверной силой шваркнули о стену. Снайпер попал чернобыльцу в грудь, и пуля, прежде чем выйти наружу в районе хвоста, за долю секунды успела вдоволь накрутить мяса, словно кухонный комбайн у хорошей домохозяйки.

— Проиграл, а, Хайме? Моя тварь!

— А вот хрен! Я первым попал, а ты только добил! Твоя сегодня простава!

Солдаты заспорили, чередуя в качестве аргументов крепкую брань и апелляцию к Деве Марии. Вероятно, уши у нее на небесах завяли уже через несколько секунд.

Скай миновал расчищенный пятачок и вторую линию датчиков, когда в испанское сквернословие вмешался третий голос. Зашипела рация — командир укрепрайона хотел знать, какого дьявола, во имя Хесуса сладчайшего, расчет дота номер семнадцать устроил Третью мировую. А главное, удалось ли кого подстрелить? Хайме, как старший, взялся что-то докладывать, но не перестроился на ходу, и в лаконичной военной скороговорке то и дело упорно проскакивали матерные слова. Судя по донесшемуся из радии возгласу «Оле, омбре!», командир поведение расчета решительно одобрил.

Линия датчиков осталась позади. Скай тихо сполз в поросшую осокой дренажную канаву, провонявшую застарелым махорочным дымом. На дне валялись бесчисленные окурки, обертки от сигарет и пищевых концентратов. Сталкер отвернул рукав комбеза и отстучал сообщение на ПДА, стараясь не слишком задумываться над тем, как еще могли использовать канаву солдаты во время долгого дежурства. Брезгливость в Зоне — это что-то вроде хороших манер на тусовке байкеров: смешно, глупо и совершенно неуместно.

«Сектор прошел. Тут громко, но не из-за меня. Скоро могут проверить».

Ответ не заставил себя ждать: «Спасибо. Удачи».

Солоноватый вкус на языке пропал. Скай улыбнулся краешком губ — полезно иногда таскать за собой целый выводок мутантов. Получилось не хуже, чем у контролера, хотя и без какого-либо ментального воздействия. Всего-то и надо было для концерта — немного крови из ослабших десен, которую падальщики не могли не учуять. Сегодня почетный эскорт сослужил ему неплохую службу, в любом другом случае дот мог стать серьезной проблемой.

Никогда, салаги, никогда не считайте себя умнее ветерана. Даже если он делает глупость, скорее всего, он делает ее намеренно.

Скай выбрался из канавы, ползком миновал кустистый перелесок и, почти уже не скрываясь, чуть ли не насвистывая, пошел в сторону контрольно-следовой полосы у границ Чернобыля-4.

А Мута ему обязательно надо найти, и желательно первым. Прежде, чем клановая братия начнет настоящую охоту. Ведь не зря же все так озаботились поисками. Что-то он там накопал у станции, что-то чрезвычайно важное, похоже, раз так внезапно пропал. Хорошо бы выяснить, что именно…

Несмотря на все разрешения и допуски, никто их в Чернобыль-4 так просто не пропустил бы. Чтобы пройти кордоны «тридцатки», имеющиеся при них документы худо-бедно годились, но у самого Периметра, в военном городке и эваколагере для перемещенных лиц порядки были куда жестче. Натовский комендант Мортенсен на дух не переносил научную братию, которая завела дурацкую моду раз в неделю являться к нему с бумагами из европейских университетов и требовать снаряжение, охрану и место под лагерь — хорошо если на Свалке, а не в самых глухих и гиблых местах Зоны. В противном случае сунувшуюся в самое пекло группу, сильно прореженную аномалиями, мутантами и мародерами, неизбежно приходилось экстренно вытаскивать из-за Периметра. Бились вертушки, гибли военные сталкеры, а из Брюсселя снова и снова приходили грозные запросы и обвинения в бездействии и некомпетентности.

Так что для коменданта любые допуски и предписания давно уже ничего не значили. Царь и бог здесь он, начальство далеко, жалуйтесь, сколько влезет. Но Ксанта знала, как обращаться с военными. Научилась, слава богу, в предыдущий раз. А на крайний случай всегда есть бука Сугорин — несговорчивый командир миротворческих сил Союза, комендант-два.

Поэтому когда глыбообразный сержант в голубой каске сунулся в окошко «тойоты» с грозно-предупредительной фразой, она не смутилась ни на секунду.

— Запретная территория! Особая охранная Зона! Проезда нет!

В общем-то словесное предупреждение было излишним: колючая проволока, пулеметные вышки, бетонные блоки-отбойники, огромные красные щиты «Стой! Предъяви пропуск! В случае неповиновения открывается стрельба на поражение!» — только слепой мог бы не заметить все эти угрожающие декорации.

Кузнец что-то буркнул, отпустил руль и покосился на Ксанту. Молодец. По дороге она сто раз предупреждала его, что разговаривать будет только сама. Молчи и не высовывайся!

— Господин сержант! Допускаю, что эмблему на капоте и бортах вы не видите, — она мило улыбнулась. — Но это — машина Европейского центра биологических инноваций. Полтора года в Зоне работает наша станция. Пропуск на въезд, конечно, просрочен, но выписать новый могут только в канцелярии коменданта, для чего нам все-таки придется попасть в город. Так что зовите начальника караула, пусть изучит все допуски и даст нам сопровождение.

Начкар появился минут через пять, когда Кузнец уже начал закипать. Ксанта же совсем не удивилась — само собой, сначала офицер связался с начальством и доложил о нештатной ситуации на блокпосте. Служба есть служба.

Чернокожий лейтенант, судя по нашивкам под ооновским голубем и натовской звездой, — франкоафриканец из Иностранного Легиона, что-то скомандовал солдатам у шлагбаума. Сам же вразвалочку подошел к машине, нагнулся к полуоткрытому окошку.

Парочка в салоне «тойоты» ему совершенно не понравилась. Девушка лет двадцати пяти с вполне строгой, академической прической во всем остальном на солидного научного работника никак не походила. Какой-то несерьезный кожаный пиджачок с бахромой по рукавам и плечам, в широком вырезе черной футболки болтаются тряпочные подвески, на запястьях — плетеные фенечки. Словно только что выбралась со студенческой вечеринки полоумных депров, любителей заброшенного «абандона» и прочей депрессивной техноромантики. Куда ей в Зону? Очень похожих идиотов на блокпостах ловят пачками — хотя, впрочем, ни один из них не таскает в кармане предписание научного центра, допущенного к работе за Периметром.

В общем, странная девочка.

А второй? Бритоголовый крепыш с суровой небритой рожей, которая к тому же украшена скверно зажившим шрамом на виске. Ручищи тяжелые, грубые, совсем не профессорские, да и потертая камуфляжная куртка сидит на плечах как влитая. Явно служил, и отнюдь не поваром. Тот еще головорез. Бодигард и водитель при девушке?

Ксанта сомнения легионера понимала прекрасно: разумеется, ему очень не хочется пропускать в тридцатикилометровую закрытую зону, «тридцатку» на местном жаргоне, всяких подозрительных типов. По голове небось не погладят в случае чего.