Конечно, со временем многие средневековые условности ушли в прошлое, но и в XIX веке Хофбург по сравнению с другими королевскими дворами Европы считался местом, где царят удушающе строгие правила. Дворцовый протокол Габсбургов был разработан до мельчайших деталей, и отступления от него не приветствовались. После самоубийства эрцгерцога Рудольфа венский двор на три месяца погрузился в “глубочайший” траур. Если обстоятельства кончины члена монархической фамилии оказывались не столь трагичными или если покойник не был столь высокородным, объявлялся не такой продолжительный “глубокий” или даже “умеренный” траур. Франц Иосиф с его приверженностью дисциплине оказался идеальным монархом для поддержания таких традиций. Тем не менее на аудиенцию к императору нередко попадали люди скромного звания или “сомнительного” происхождения. Офицеры имели право появляться при дворе в любое время – этим подчеркивались “священные узы” между монархией Габсбургов и ее армией. Но вот занимать заметные придворные должности могли только люди знатные: каждый кандидат обязан был представить родословную, в которой значилось бы не менее восьми (!) поколений предков-дворян как с отцовской, так и с материнской стороны.

При дворе Габсбургов не сорили деньгами. Один французский дипломат, побывав в 1865 году на званом ужине у Франца Иосифа, отметил, что скатерти на праздничных столах венского дворца “постеснялись бы использовать в приличном парижском ресторане”. Сам император-король отличался простыми вкусами и не поощрял склонности к шику. Любимыми блюдами Франца Иосифа были суп с фрикадельками и шницель с картофелем, венское пиво он предпочитал изысканным винам, а из “излишеств” позволял себе разве что дорогие сигары, да и то нечасто. Так и не привыкнув к водопроводу, Франц Иосиф всю жизнь мылся в походной раскладной ванне. В одежде он отдавал предпочтение военной форме, редко появляясь в штатском. В императорском гардеробе имелась форма почти всех полков австро-венгерской армии, кроме разве что флотской, хотя Франц Иосиф, конечно, был почетным адмиралом своих военно-морских сил. Зато – и в этом противореча дяде! – именно в адмиральском мундире часто появлялся на публике наследник трона Франц Фердинанд.

Помимо официальных резиденций Габсбургам принадлежали десятки дворцов, замков, охотничьих угодий и иных владений. Некоторые родственники монарха были кем-то вроде удельных князей. Так, эрцгерцог Карл, победитель Наполеона при Асперне, стал обладателем Тешенского герцогства в Силезии, которое позднее перешло к его потомкам, образовавшим тешенскую (тешинскую)[11] линию габсбургского рода. Собственность отдельных членов династии не была тождественна собственности короны. С XVIII века четко разделялись и финансы Габсбургско-Лотарингского дома и подвластной ему империи. Этому способствовали предпринимательские усилия Франца Стефана – скромного, мягкого, почти не занимавшегося политикой мужа Марии Терезии. Этот человек оказался бизнесменом на троне: получив в 1744 году наследство пресекшегося итальянского рода Медичи, Франц Стефан удачно вложил средства в разные финансовые и промышленные проекты и вскоре стал обладателем огромного состояния. После смерти Франца Стефана его сын Иосиф II субсидировал государственную казну на огромную сумму – 20 миллионов флоринов; но и оставшегося хватило для создания габсбургского фамильного фонда, который приумножался до самого падения монархии.

Династия не сидела на шее у государства, располагая значительными собственными средствами. После 1860 года, когда в результате объединения Италии младшие ветви Габсбургов лишились своих владений, эти семейства фактически поступили на содержание к венским родственникам. Позднее имущественные вопросы в Италии были разрешены и изгнанники получили обратно немалую собственность. Франц V Габсбург д’Эсте, герцог Моденский, умерший в 1875 году бездетным, оставил в наследство своему кузену Францу Фердинанду (принявшему в честь родственника имя д’Эсте) столько владений и ценных коллекций живописи и оружия, что молодой эрцгерцог оказался самым богатым из Габсбургов, не считая императора-короля.

Кортеж Карла I в день коронации в Венгрии. 30 декабря 1916 года.

Естественно, управленческие кадры дунайской монархии веками черпались из представителей высшего сословия. К началу XIX века дворяне составляли 86 % габсбургских дипломатов, 94 % офицеров, 91 % чиновников. Демократизация государственной службы протекала неспешно: только через столетие количество выходцев из недворянских слоев в системе управления достигло 30–35 %. Аристократия монархии распадалась на две группы. Старая знать, родовитые семьи – Ауэрсперги, Виндишгрецы, Дитрихштейны, Шварценберги, Тун-Гогенштейны и равные им (называем только некоторые австро-немецкие фамилии) – не отличались общественной активностью. Новое служилое дворянство, социально более мобильное, складывалось постепенно. За без малого семь десятилетий царствования Франц Иосиф возвел в дворянское достоинство около девяти тысяч человек, верой и правдой служивших монархии: богатых предпринимателей и удачливых промышленников, храбрых военных, отважных первооткрывателей, знаменитых ученых и деятелей культуры. Они составили так называемое второе общество, представители которого не смешивались со старой знатью ни в общественном отношении, ни через брачные узы.