Соседний сад, перед домом, где жили Сауты, содержался в безукоризненном порядке. Сейчас там копошился, несмотря на наступающую темноту, человек. Ким решила, что это муж Дафны. На вид очень симпатичный, лет сорока, в рабочей одежде, он безостановочно орудовал лопатой, словно торопился закончить работу до наступления ночи.

Вздохнув, она отвернулась. Если бы не это чудовище в человеческом обличье, которое сидело сейчас в столовой, она вполне могла бы свыкнуться с этой работой, может быть, ей даже понравилось бы, кто знает. Она крикнула Кэнди:

— Ты готова?

Ей ответил тоненький, усталый голосок:

— Да.

Ким вошла в детскую. Девочка сидела на постели, очаровательная, в цветастой пижамке, с распущенными светлыми волосами. — Ты умылась? — Кэнди кивнула. — Не хочешь, я немного расчешу тебе волосы? — Кэнди отодвинулась от нее. — Тогда ложись, я тебя укрою.

— Не надо, — пробурчала Кэнди, но Ким все равно укрыла, несмотря на протесты. На нее глянуло тоненькое, бледное, хорошенькое личико, на котором мучительный вопрос… Ким заметила это выражение, и у нее больно сжалось сердце. Она наклонилась и поцеловала девочку в мягкую гладкую щечку. С показным недовольством та схватила в кулачок одеяла и вытерла то место, куда пришелся поцелуй. Глаза, смотревшие прямо на Ким, были полны презрения — бледно-голубые, безжизненно-холодные, с затаенной тоской — такие же, как у отца. Ким закрыла за собой дверь спальни и постояла минуту в коридоре, борясь с подступившими слезами. Ей было не по себе от нескрываемой ненависти этого маленького существа, от собственного удрученного состояния и еще от глубокой жалости, которую она испытывала к этой несчастной малышке, которая лежала сейчас в своей кроватке.

Никогда еще в своей жизни Ким не была так несчастна. Она сидела подперев кулаком подбородок, рассеянно проверяя другой рукой, на месте ли шпильки, удерживающие ее тугой пучок. Дома сейчас, наверное, смотрят телевизор или работают. Но она знала, что, если она им позвонит, они оторвутся ради нее от любых дел.

Ей страшно не хотелось снова идти беспокоить хозяина, но другого выхода не было.

— Что вам еще, мисс Пейтон? — с раздражением спросил он.

— Вы не против, если я от вас позвоню, мистер Ланг? Мне надо поговорить с…

— Со своим приятелем? — насмешливо перебил он.

Она ответила резко, не заботясь о его реакции:

— Если бы я хотела позвонить своему приятелю, мистер Ланг, мне пришлось бы бросать жребий, кому из них — их у меня трое. «Вот тебе», — подумала она с мрачным удовлетворением.

Но он только шире ухмыльнулся.

— И как же, интересно узнать, удалось девице с такой внешностью, — он пренебрежительно окинул ее взглядом, — заарканить сразу троих? А может, тот ханжеский вид, который вы передо мной разыгрываете, только прикрытие, маска недотроги, которая рассчитана на противоположный эффект и должна только распалить молодых людей?

Ким вежливо улыбнулась:

— Вам лучше знать, мистер Ланг. Вы мужчина, не я.

Он закашлялся.

— Ловко вы отбили мою подачу, мисс Пейтон. Поздравляю. Не подозревал, что вы на такое способны. — Он вдруг взглянул с бесшабашным весельем. — Теперь ваша подача.

— Могу я позвонить от вас, пожалуйста? Я хочу поговорить с мамой.

— А разве у вас дома есть телефон?

— Разумеется. — Тут она вспомнила про свою роль. — То есть я хотела сказать — да, это, конечно, роскошь, но родители считают, что это может пригодиться — например, чтобы… э-э… вызвать врача. — «Надо впредь быть поосторожнее», — подумала она. — Разумеется, я заплачу звонок.

Он отмахнулся от ее последних слов.

— Да звоните, пожалуйста. Я все равно ухожу в гараж.

Дверь за ним закрылась. С облегчением переведя дух оттого, что теперь ее никто не подслушает и она сможет свободно говорить, Ким набрала номер.

— Привет, Перри, это Ким. Мама дома?

— Привет, — удивленно отозвался брат. — У тебя что-то случилось? Он тебя уже изнасиловал? А я тебя предупреждал!

— Не говори глупости, Перри. — В этот момент к телефону подошла мать. — Привет, мам. Слушай, посоветуй мне, что делать.

Она постаралась как можно красочней описать ситуацию — наконец-то все ее мучения можно излить в словах.

— И отец и дочь уверены, что я скоро уйду, — пожаловалась Ким, — и мне кажется, в глубине души они того даже ждут. Я узнала, что мистер Ланг так ужасно обращался со всеми предыдущими домработницами, что они уже протоптали тропинку в саду — так много их приходило и уходило. Мама, мне здесь очень не просто, я не знаю, смогу ли я это выдержать.

— Дорогая, расскажи ему про нашу семью, возможно, он станет тебя больше уважать.

— Думаешь, он окажется интеллектуальным снобом и станет терпимее ко мне относиться, если узнает, из какой я семьи? — Она подумала: «Да, рассказать ему, что у нас красивый современный дом, у каждого в семье своя машина, что у нас есть всевозможная бытовая техника, что мой отец профессор университета, автор многих учебников, что у брата ученая степень, у мамы ученая степень, а сама я…» — Нет, я не могу этого сделать, — сказала она матери. — Он тогда обвинит меня в том, что я проникла в его дом обманным путем, и будет прав. Нет, это не поможет. Он ненавидит меня просто за то, что я женщина.

— За то, что ты женщина? — изумилась мама. — Но дорогая, а кем же, по его мнению, ты должна быть — бесполым существом?

В трубке послышался громкий смех Перри:

— Эй, сестренка, не робей, приласкай этого сухаря, и он быстро растает, ты же у нас красавица. О, вот папа подошел!

— Ким? — послышался в трубке голос отца. — Дорогая моя, все преимущества на твоей стороне. Он от тебя полностью зависит, он целиком в твоих руках. Помни об этом. Передаю трубку маме.

Мама добавила еще несколько утешительных слов и мудрых наставлений.

— И продолжай целовать на ночь эту малышку, как я всегда целовала тебя. Именно этого ей сейчас не хватает. Немного любви — вот что ей нужно.

— Спасибо, мама, спасибо… — Голос ее совсем осел. — Спасибо, что вы так меня поддержали. Пока.

На глаза Ким навернулись слезы благодарности; какая замечательная у нее семья, все они готовы горой встать на ее защиту, если понадобится.

— Собираетесь сбежать домой к маме мисс Пейтон? — Саркастический голос донесся до нее из-за кухонной двери. Ким резко обернулась. Наверное, он вернулся через черный ход. — Что, уже так скоро? Должен я понимать это так, что вы готовы покинуть нас еще до утра, как и все остальные? — Тут он заметил слезы у нее на глазах. — Только не вздумайте плакать. Я этого насмотрелся. От слез сердце у меня ожесточается еще больше, мисс Пейтон, они меня вовсе не трогают.

Ким поморгала, чтобы стряхнуть с ресниц слезы, и в порыве эмоций, нахлынувших на нее от короткого возвращения к прежней, счастливой и беззаботной жизни, она излила на него весь гнев, который накапливался с того момента, как он вернулся в дом: