И Олле. Если бы он только был с ними, если бы он только был жив! Слезы заструились по вискам, теряясь в волосах.

В какой-то момент общий галоп сменился трусцой, и к похитителю Луизы приблизился другой всадник. Он о чем-то спросил. Девушка не смогла перевести вопрос, но в нем прозвучало слово «два» или «двое». Должно быть, речь шла о пленниках. Луиза напрягла иссякающие силы разума и прислушалась, что скажет главарь, решая их судьбу.

Вожак долго думал над ответом, но все равно его слова показались ей туманными и почти издевательскими:

– Пусть решает Дьявол.

Пальцы служащего таможни скорее напоминали пальцы механика, чем клерка. Подушечки были покрыты сетью мельчайших черных трещин, которые не отмыть самой упорной возней с мылом и щеткой. Что это? Машинное масло? Уголь? Как бы то ни было, они не оставляли следов на документах, которые таможенник рассматривал, сосредоточенно сопя.

Сам Юстас тоже пристально вглядывался в тонкую книжицу в обложке из зеленой тисненой кожи – если бы не она, в глаза бы сразу бросились новизна картона, идеально прямые углы и прочие признаки свежего документа.

Но краска печатей и чернила надписей все равно выглядели слишком свежими. Юстас даже придумал оправдание на случай, если таможеннику придет в голову обратить на это внимание. «Паспорт был украден в прошлом году. Я прошел все официальные процедуры, чтобы получить новый документ», – эта фраза повторялась у него в голове, словно написанная на ободе вращающегося колеса, на котором конец предложения почти сливается с его началом. «…новый документ. Паспорт был украден…», – твердил в уме Юстас. Эта фраза была его оберегом, его молитвой. Юстасу было чего страшиться.

Медный чайник на газовой плитке за спиной таможенника зашелестел, закипая, но тот не обращал на него внимания. В торжественном молчании он продолжал мусолить страницы документа, вглядываясь в каждую строчку. Разумеется, паспорт не был подделкой в полном смысле этого слова. Герцог Спегельраф был слишком предусмотрителен, чтобы дать своему ассистенту фальшивые бумаги, которые могли привлечь внимание властей. Фальшивым в новом паспорте Юстаса было только его новое имя.

– Герр Магнус Берч, значит, – протянул наконец таможенник. – Тридцать шесть лет, холост… Пошлина уплачена, – он не спрашивал, просто повторял вслух то, что видел.

Юстас приготовился было отвечать на вопросы, но их не последовало. Только тихо хрустнула бумага, когда неуклюжие пальцы перевернули очередную страницу. Ассистент герцога почувствовал, как возвращается прежняя нервная дрожь, которую, он думал, удалось обуздать за пять дней бегства из столицы к самому захудалому пограничному пункту. Сюда, должно быть, и новости приходят на полмесяца позже.

Спасительная фраза об украденном документе улетучилась, стоило ему вспомнить о том, как они с герцогом добирались сюда.

Пять дней они путали следы. Почтовые кареты, дилижансы, омнибусы. Пять дней почти полного молчания. Патрон никогда не отличался разговорчивостью, но здесь превзошел самого себя, словно каждое произнесенное слово отнимало у него месяц жизни. Поначалу Юстас недоумевал. Позже злился. В конце концов он начал бояться.

Оставшись наедине с собственными мыслями, Юстас сполна распробовал их горечь. Покушение на президента и убийство полицейского тревожили его гораздо меньше, чем то, что Ян видел последним.

А Юстас видел глаза Яна в тот момент. Мальчишка навсегда запомнит старшего брата таким: ослепленным властью оружия, целящимся в раненого офицера. Нажать на курок было проще, чем вспоминать об этом.

Но перепуганный выстрелами Ян, труп с простреленной шеей и взбешенный Жоакин Мейер отходили в тень, когда Юстас вспоминал о приказе герцога: патрон приказал ему убить его, герцога, сына, которому хватило глупости перейти на сторону народного правительства. Возможно, молчание Спегельрафа было вызвано тем, что Юстас не смог исполнить приказ.

Еще в раннем детстве, когда Юстас только начал осознавать себя чем-то отдельным от матери, он понял, что отличается от других детей. Он не был шумным и суетливым, общительным или, что хуже, болтливым. Изо всех сил он старался быть похожим на тот далекий идеал взрослого, каким тогда казался отец.

Но Юстас рос и замечал в отце все новые и новые недостатки. Идеал начал блекнуть, пока вовсе не потерялся в несуразностях рутины. Но Юстас уже знал, чего стоит добиваться.

Когда он впервые встретил герцога, тот еще занимал пост Верховного судьи Кантабрии. Он был ближе всего к образу собранного, невозмутимого мужчины, к какому Юстас Андерсен стремился долгие годы, дав ему гордое имя – «сверхчеловек». Герцог не проявлял эмоций и не бросался словами. Юстас многим рискнул, чтобы стать его ассистентом. А позже – шпионом.

Но пять дней молчания и невозмутимости после того, как он приказал убить собственного сына… Юстас начал сомневаться: а человек ли герцог Спегельраф?

Сжав трясущиеся крупной дрожью руки, он обернулся на патрона. Тот уже прошел собеседование по поводу пересечения границы и ожидал Юстаса на жесткой скамье, покрытой лаком поверх всех неровностей и бугров. В его уверенных руках была вечная записная книжка в темно-зеленой обложке. Страницы в ней были исписаны мелким ровным почерком, но Юстасу не удалось бы прочитать ни строчки – герцог явно использовал некий шифр. Его спокойствие было спокойствием огромной ящерицы на камне.

– Та-ак… – подал голос таможенник.

Но продолжения вновь не последовало. Вода в чайнике с гнутыми боками загудела чуть громче. Герцог перелистнул еще одну страницу. Юстас разжал влажные пальцы и снова стиснул их.

Не объяснив ни цели, ни причин, этот безмолвный истукан сделал его частью своих планов и преступлений. Сломал ему жизнь и карьеру, не предложив ничего взамен. И притащил его в эту глушь, к читающему по складам остолопу и его чайнику. Шелест бумаги в фальшивом паспорте звучал в унисон страницам записной книжки герцога.

Юстасу хотелось закричать. Всего три коротких вопля вроде тех, которыми олени предупреждают сородичей об опасности.

Тут чайник пронзительно засвистел, и гнетущая бумажная тишина рассыпалась. Таможенник точно очнулся от своей бюрократической дремоты и поспешил к плитке, заложив паспорт толстым пальцем ровно посередине. Юстас почувствовал, что гнев и тревога разом покинули его, как звенящий пар. Он просто устал и потерял самоконтроль.

Когда служащий вернулся за стол, загроможденный гроссбухами и папками в чернильных кляксах, ассистент герцога был готов взять ситуацию в свои руки.

– Я так понимаю, главным вопросом остаются цель и срок визита в Малые Земли? – начал он. – Но, как умный человек, вы понимаете, что они совершенно идентичны целям и сроку моего начальника, герра Кайсера. То есть цель – заключение торговых сделок на территории различных феодов. При герре Кайсере я состою счетоводом.

– А-эм-м… – приподнял косматые брови таможенник. – А сроки?