Наконец меня одели, обули, украсили драгоценностями, как елку, и поднесли зеркало.

Ну, здравствуй, Тиррина Барренс, давно не виделись, — слегка поморщилась я.

— Не понимаю, к чему это скоростное и болезненное лечение, — проворчала я, разглядывая знакомые черты и пытаясь понять, почему лицо в зеркале кажется мне еще более чужим, хотя и более красивым, чем две недели назад. — Неужели нельзя было просто надеть накидку?

— Что вы, миледи! — замахала на меня руками франа Унтана. — Как можно? Перед алтарем Небес предстают только с открытыми лицами! Такими же открытыми и чистыми, как сердца и души.

Лучше я буду молчать, а то еще какую-нибудь глупость ляпну. Три года я в мире Айэры, кучу книг перечитала о вере, обычаях и нравах, особенно в королевстве Риртон, а все равно с завидной регулярностью сажусь в лужу.

Однако придется реабилитировать короля с Вороном. Даже они не смогли бы в одночасье изменить брачный обряд.

Я еще раз бросила взгляд в зеркало. Что же изменилось?

Вот оно что: ни следа от ожогов! Вьюнок, оплетавший правый висок и скулу, бесследно исчез. Хоть какая-то радость.

И еще лицо смотревшей на меня из зеркала восемнадцатилетней девушки слегка осунулось и выглядело взрослее. Взгляд холодных серо-голубых глаз стал строже. Ну так немудрено, после пережитого.

Монашки высоко подняли мои белые, окончательно лишившиеся пигментации волосы и заплели в хитрую косу, чтобы ни один волосок не коснулся тонкой сверхчувствительной кожи лица. Из-за мазей она казалась неестественной алебастровой маской без единого изъяна, на которой выделялись темные брови и длинные, словно приклеенные ресницы, да алые искусанные губы, блестевшие от нанесенного на них толстого слоя бальзама.

Да-а… Кто-то называл Тиррину красивой? Только не сейчас. Сейчас я выглядела как вампирша в гробу.

Впрочем, все это не важно. Жива, и на том спасибо.

— А где мой обед? — Урчание желудка напомнило, что живым полагается еда. Я приподняла подол нежно-розового, как зарождающаяся заря, пышного платья и направилась к выходу.

— Леди Тиррина! — Франа Унтана метнулась мне наперерез. — Какой может быть обед? Жениху и невесте полагается строжайший пост перед первым обрядом! Дозволительно только питье.

Изверги.

— Питье? Тогда пусть мне подадут куриный бульон, я его выпью, — распорядилась я. И, оценив непреклонное выражение лошадиного лица, добавила: — Или стакан свежей крови. Тоже питательно.

Унтана в ужасе вытаращила глаза и осенила себя священным знаком.

— Крови?! Милостивые Небеса! Это демоны помутили ваш рассудок, миледи! Я распоряжусь, чтобы вам принесли успокоительное.

— И бульон.

— Но… — Монашка попыталась возразить, но наткнулась на мой раздраженный взгляд и попятилась. — Хорошо. Прямого запрета на бульон в обрядовой книге нет. В виде исключения, для больных и немощных…

И она выскользнула за дверь. Наверняка побежала докладывать кому-то о моих вкусовых пристрастиях, ведь за бульоном можно было отправить одну из младших монашек.

Вернулась она, ведя за собой служанку с подносом, на котором сиротливо возвышалась бульонная чашка с двумя ручками, и мужика в черной сутане.

Надо сказать, белый цвет местные храмовники не жаловали, подведя под свою практичность теоретическую базу: мол, никто, кроме короля, не может претендовать на чистоту Небес. Потому представители храма Светлых Небес носили серые одеяния, а Темных — черные.

Меня давно удивляло, как они не передрались между собой. Но если и были какие стычки и дележ власти между небесниками, они не выносились на публику. Небеса едины. И во тьме свет светит, и на солнце бывают пятна, и так далее. Мне, честно говоря, нравилось такое признание единства противоположностей без их борьбы.

Раздел духовной власти был предопределен особенностями магии адептов.

Как оно заведено во Вселенной, светлые были в подавляющем случае созидателями и целителями, но и тут мир Айэры удивил: светлые исцеляли тела, а темные храмовники — души. Изгоняли демонов из одержимых, например.

Видимо, как раз это и предстояло мне из-за неосторожной шутки, судя по сверкнувшему из-под капюшона острому взгляду монаха.

— Мое имя фрар Джас, — проскрипел безжизненный, как сухое дерево, неприятный голос. — Мои белые сестры уверяют, что вы невинны, дитя. Но общение с демонами никогда не проходит бесследно. Я обязан удостоверить чистоту вашей души, убедиться, что в ней не посеяны семена зла и исповедать вас, леди Тиррина, прежде чем вы предстанете перед брачным алтарем храма Небес.

Я подавилась бульоном и закашлялась. Ближайшая монашка от души хлопнула меня ладонью меж лопаток.

Вдруг двери распахнулись, и в мою комнату, которая все больше напоминала вокзал, вошел его величество в сопровождении свиты из трех человек. Рыжий маг был мне уже знаком. Портреты еще двоих я помнила по книге родословных Риртона, но, хоть убей, не могла вспомнить имен. Настоящая Тиррина, разумеется, должна была их знать.

Храмовник и храмовницы склонили головы. Я была сосредоточена на вытирании бульонных брызг с платья и скользнувшей в декольте капельки, да так и замерла. Артан Седьмой насмешливо поднял бровь, проследив за моей рукой. Я залилась краской.

— Фрар Джас, — произнес король. — Я лично принял исповедь у графини Барренс и готов подтвердить, что она чиста перед нашими Небесами и в ее душе демоны не посеяли зла.

Пораженные монахини ахнули. С моей точки зрения, это было беспрецедентное вмешательство светской власти в духовную, но монах и вида не подал, что его возмутило такое заявление.

— Как вам будет угодно, ваше величество, — склонил он голову. — Никто не усомнится в истинности вашего свидетельства.

И так же невозмутимо он покинул мои покои. Почему-то сразу стало легче дышать.

— Вы тоже подождите нас в холле, светлые франы. — Ястребиный взгляд короля обвел постные женские лица и остановился на недовольно поджавшей губы Унтане.

После демонстративного смирения чернорясника та не посмела даже трепыхнуться. Поклонилась покорно и повела своих сестер к выходу, как гусыня гусят.

А король, пока плацдарм освобождался от соперничавших за власть над людьми сил, не отрывал потеплевшего взгляда от моего лица и чему-то светло улыбался. Тирриному телу он улыбался, не мне.

— Вы стали еще прекраснее, леди. Я думал, это невозможно, — отвесил он комплимент, едва за нестандартными «подружками невесты» закрылась дверь.

Ну и вкусы у мужика! Надо будет, когда выберусь в свой мир, отправить ему бандероль с посмертной вампирской маской из ближайшего шок-шопа, пусть любуется.

— Как вы себя чувствуете, леди?

— Благодарю, ваше величество. Сносно.

— Магистр Грентар приготовил для вас микстуру, она поможет вам продержаться до конца церемонии.