Люси передернула плечами.

– Мне хотелось поехать не меньше, чем тебе, но я правда не могла, – продолжала я.

Люси снова передернула плечами:

– Мне больше нравится сидеть за компьютером.

Врет, конечно, а все равно обидно.

– У меня сегодня была чертова куча дел, – холодно продолжала Люси, кликая команду "назад". – У тебя не база данных, а настоящая помойка. Зуб даю, ты ее год не чистила. – Она крутнулась в кожаном кресле, и я выпустила ее из объятий. – Вот мне и пришлось провести форматирование.

– Что-что провести?

Нет, Люси не могла так поступить. Она не могла очистить жесткий диск, нет, только не это. Ведь на жестком диске у меня хранилось штук шесть статистических таблиц, которые я использовала, когда писала для журнала – если сроки поджимали. Плакали твои таблицы, простонал внутренний голос. Последний раз я их дублировала месяца три назад.

Люси не мигая смотрела на меня своими зелеными, несколько совиными из-за толстых очков глазами. Выражение ее круглой хитрой мордашки было как никогда серьезным.

– Я сначала прочитала инструкцию. Все очень просто. Нужно только напечатать "IOR I" в графе "С", а когда все отформатируется, зайти на сайты Addall и Catalog.ora. Только полный мудак с этим не справится.

Я не нашлась что ответить. Я даже не отругала Люси за ее лексикон.

У меня подкашивались ноги. Помню, года два назад мне позвонила Дороти. Она была в шоке. Оказывается, пока моя сестрица ходила по магазинам, Люси пробралась к ней кабинет и успешно отформатировала все дискеты до единой, иными словами, удалила все данные. На двух дискетах были главы из книги Дороти, которые она еще не успела ни распечатать, ни продублировать. Теперь очередь дошла и до меня.

– Люси, как ты могла?

– Не волнуйся, – мрачно ответила девочка. – Я сохранила все данные. Так было написано в инструкции. А потом я импортировала их назад и снова присоединила. Все на месте. Зато теперь у тебя на диске много свободных килобайтов.

Я придвинула пуф и уселась напротив Люси. И только тут увидела под россыпью дискет вечернюю газету. Я извлекла ее и открыла на первой странице. Хоть бы там было написано что-нибудь другое – что угодно! Но нет: заголовок, набранный самым крупным шрифтом, гласил:

Убита молодая женщина-хирург.

Полиция считает, что это четвертая жертва маньяка.

Тридцатилетняя женщина-хирург, проходившая стажировку в одной из больниц сети некоммерческих лечебных учреждений, "Вэлли медикал сентер", найдена сегодня ночью с удавкой на шее в своем собственном доме на Беркли-Даунз. На теле убитой следы жестоких побоев. По заявлению шефа полиции есть все основания полагать, что смерть этой женщины имеет прямое отношение к предыдущим убийствам в Ричмонде. За последние два месяца это уже четвертая молодая женщина, задушенная в собственной постели.

Имя убитой – Лори Энн Петерсен. Она окончила Гарвардский университет, медицинский факультет. Последний раз ее видели живой вчера, приблизительно в полночь, выходящей из травматологического отделения больницы после дежурства. Лори Петерсен скорее всего сразу поехала домой. Убийство произошло между половиной первого и двумя часами ночи. Маньяк, вероятно, проник в дом через незапертое окно ванной, разрезав москитную сетку...

* * *

И так далее в том же духе. Не обошлось и без фотографий: двое санитаров с носилками выходят из дома, смутная фигура в оливковом плаще спешит к крыльцу. Подпись гласила: "На место преступления прибыла доктор Кей Скарпетта, главный судмедэксперт города".

Люси смотрела на меня округлившимися глазами. Берта проявила предусмотрительность – она спрятала газету, но и Люси оказалась не промах – без труда газету нашла. Я не знала, что сказать. О чем думает десятилетняя девочка, читая подобные статьи, особенно если они сопровождаются фотографией ее любимой тети?

Люси не была посвящена в подробности моей работы. Нечего ей так рано узнавать о самых скверных сторонах жизни. Не хватало еще, чтобы девочка потеряла веру в добро, как ее старая тетка, которую профессия заставила с головой окунуться в купель жестокости и насилия.

– Прямо как в журнале "Геральд", – сказала Люси, немало удивив меня информированностью. – Там всегда пишут про убийства. На прошлой неделе полицейские нашли в канале дядю с отрезанной головой. Наверное, он был очень плохим, раз ему отрезали голову.

– Совсем не обязательно. И даже очень плохому человеку нельзя просто так отрезать голову. К тому же не все люди, которых калечат или убивают, плохие.

– А мама говорит, что все. Она говорит, что хорошего человека не убьют. Убивают только шлюх, наркодилеров и воров. – Подумав, Люси добавила: – И еще полицейских, когда они пытаются поймать плохого человека.

Похоже на мою сестрицу – внушать ребенку такую чушь. Главное, Дороти сама верит в то, что говорит. Так бы и двинула ей.

– Но ведь тетя, которую сегодня задушили, – Люси колебалась, не сводя с меня огромных глаз, – она ведь была доктором. Как же она могла быть плохой? Ты тоже доктор – значит, та тетя была похожа на тебя.

Я глянула на часы – ба, да ведь уже ночь на дворе! – выключила компьютер, взяла Люси за руку и повела ее на кухню.

– Поешь перед сном? – наклонилась я к Люси.

Девочка кусала нижнюю губку, в глазах у нее стояли слезы.

– Люси, почему ты плачешь, глупенькая?

Она обняла меня и разрыдалась. Вцепилась в меня мертвой хваткой, и единственное, чего от нее удалось добиться, было:

– Я не хочу, чтоб ты умерла!

Вон оно что! А я-то думала, откуда у девочки эти вспышки гнева, это раздражение. Блузка промокла от ее слез.

– Все будет хорошо, малышка. – Умнее я ничего не могла придумать, только крепче прижала девочку к себе.

– Тетя Кей, я не хочу, чтобы ты умерла!

– Люси, я не собираюсь умирать.

– Да, а вот папа умер!

– Я не умру, не бойся.

Однако Люси была безутешна. Надо же, какое впечатление произвела на нее эта чертова статья. Да, Люси у нас вундеркинд, у нее интеллект взрослой девушки, но воображение-то детское! Плюс (точнее, минус) такая обстановка в семье.

Главное, я совершенно не представляла, как ее успокоить. В голову полезли мамины упреки. Все-то у меня не как у людей. И даже детей нет. А если б и были, бедным крошкам пришлось бы все время сидеть одним, потому что их мамочка, видите ли, занята только своей карьерой. "Лучше бы тебе родиться мужчиной, – сказала мама во время очередного переливания из пустого в порожнее. – Вот состаришься – воды некому будет подать, попомни мое слово".

Когда мне бывало скверно, я представляла себя старой и усохшей, тщетно молящей о стакане воды.